Гитлер. Император из тьмы

Что же касается прочих германских партий и массовых организаций, порадовавшихся разгону коммунистов, то и они вдруг стали узнавать, что в Германии они – лишние. В мае были ликвидированы профсоюзы – их заменили «Трудовым фронтом» под руководством доктора Лея. Вроде бы новая структура была похожей на профсоюзы – но военизированной, подчиненной строгой дисциплине и подконтрольной нацистской партии. А затем развернулась повальная ликвидация остальных партий! Социал-демократов обвинили во всех грехах и бедах, постигших Германию, с позором разогнали. Они уже видели, что случилось с коммунистами, и противиться не посмели. Да и не могли противиться. За 13 лет правления они совершенно допекли страну, защитников у них не было.

Народная партия и Католическая партия центра вовремя смекнули, к чему клонится дело, предпочли «самораспуститься». Что ж, их похвалили. Оставили их представителей на административных постах, которые они занимали, а желающих поверстали в нацисты. Но некоторые вчерашние союзники проявили недовольство. Организация ветеранов войны «Стальной шлем» возмутилась, почему нацисты присвоили себе исключительное положение? Ответ был не слишком вежливым, но предельно доходчивым. «Стальной шлем» разогнали. А 7 июля был опубликован закон: «Национал-социалистская немецкая рабочая партия является в Германии единственной политической партией. Лицо, оказывающее поддержку какой-либо иной политической организации или пытающееся создать какую-либо новую политическую партию, наказывается каторжными работами на срок до 3 лет или тюремным заключением от 6 месяцев до 3 лет, если иное наказание не предусмотрено в текстах других законоположений».

Началось и слияние партийной системы с государственной. Германия делилась на 32 области – гау, во главе с гауляйтерами, гау – на районы-крайсы во главе с крайсляйтерами, районы – на группы (ортсгруппен), группа – на ячейки (целлен), ячейка – на блоки. Налаживалась всеобщая система контроля за населением. 22 июня была издана инструкция Геринга для государственных чиновников, а 30 июня для рабочих и служащих, в которых предписывалось следить за высказываниями друг друга и сообщать в соответствующие инстанции о критике властей.

А Гитлер не скрывал, что в методиках построения нового государства он тоже перенимает опыт большевиков. Он говорил Раушнингу: «Я многому научился у марксистов. И я признаю это без колебаний. Но я не учился их занудному обществоведению, историческому материализму и всякой там «предельной полезности». Я учился их методам. Я всерьез взглянул на то, за что робко ухватились их мелочные секретарские душонки. И в этом вся суть национал-социализма. Присмотритесь-ка повнимательнее. Рабочие, спортивные союзы, заводские ячейки, массовые шествия, пропагандистские листовки, составленные в доступной для масс форме – все эти новые средства политической борьбы в основном берут свое начало у марксистов. Мне достаточно было взять эти средства и усовершенствовать их, и мы получили то, что нам надо…» [105].

Социалистические лозунги в нацистских программах формально не были отменены. Но реализовывать их Гитлер не собирался. В начале июля в Бад-Рейхенгалле он провел совещание высших чинов СА и СС, где объявил, что «национальная революция» закончена, и пора заняться «мирной работой». А прежние партийные установки фюрер стал трактовать иначе, разъяснял их: «Мой социализм – это не марксизм. Мой социализм – это не классовая борьба, а Порядок…». Или: «Зачем нам социализировать банки и фабрики? Мы социализируем людей» [96].

Но шуметь о победах можно было сколько угодно, можно было громить коммунистов, устраивать ревущие глотками факельные шествия штурмовиков, швырять обывателям радужные обещания – а на самом-то деле состояние Германии оставалось плачевным. Кризис никуда не делся, безработица тоже. Экономку крепко захомутали иностранцы. Внешние долги Германии составляли 19 млрд. марок, а вместе с зарубежными вложениями в немецкую промышленность – 23,3 млрд. Каждый год Германия должна была выплачивать только по процентам 1 млрд.! Как тут выползешь из пропасти?

Но президентом рейхсбанка был назначен финансовый советник Гитлера Ялмар Шахт. В мае 1933 г. он отправился в США. Встретился с Рузвельтом и с его приближенными, с американскими министрами, тузами Уолл-стрит. Произносил на приемах речи, убеждал заокеанских деятелей, что «нет в мире более демократического правительства, чем правительство Гитлера» [101]. Кстати, это могло показаться довольно смешным – в Германии как раз доламывалась многопартийная система, а по «диким» тюрьмам и концлагерям штурмовики мордовали недовольных. Но… американские правители и банкиры с какой-то стати «поверили» Шахту, выделили дополнительные займы!