Гитлер. Император из тьмы

Великобритания повела переговоры, чтобы втянуть в союз против Гитлера не только Грецию, но и Югославию, Турцию. Неожиданную активность в этом регионе проявили и американцы. На Балканах появился один из руководителей спецслужб США Донован. Кстати, впервые он отличился на этом поприще в России, был американским представителем при штабе Колчака и приложил руку к крушению белогвардейцев. Между войнами стал адвокатом – и не просто адвокатом, а специализированным, банкирским. Его называли наиболее влиятельным юристом Уолл-стрит, среди его клиентов были и Барух, и даже Черчилль. Сейчас Донован стал «личным координатором» Рузвельта по вопросам разведки. Он тоже всячески подбивал правительства балканских стран выступить против Германии.

Но румыны и болгары уже склонились к немцам. Турция была их союзницей в Первую мировую. Правда, русские слишком крепко всыпали ей, поэтому возобновить альянс она не спешила. Но и враждовать с Германией не испытывала желания. Предпочитала выждать, чья возьмет. Ну а югославские политики сомневались, окажут ли англичане серьезную помощь – или бросят, как поляков, норвежцев, французов. А пока шли все эти уговоры и переговоры, Гитлер решил выправлять положение. 8–9 января 1941 г. в Бергхофе он провел военный совет, поставил своим генералам очередные задачи. Две с половиной дивизии срочно были отправлены в Албанию – подкрепить итальянцев, чтобы их хотя бы оттуда не выкинули. Еще одна бронетанковая дивизия и авиационные части перебрасывались в Африку. А Грецию фюрер велел растоптать до нападения на Советский Союз, операция получила название «Марита».

В Румынии сосредотачивалась 12-я армия Листа, 24 дивизии. Правда, в это же время началась дикая свистопляска в самой Румынии. Как уже отмечалось, генерал Антонеску провозгласил «национальное легионерское государство». Но что это такое, каждый понимал по-своему. Легионерами именовали себя члены «Железной гвардии». Они сочли, что настало время выполнять их программы, основательно почистить и оздоровить страну. Кое в чем Антонеску соглашался – надо пересажать коммунистов и прочих левых радикалов. Но легионеры-то были уверены, что чистить надо гораздо шире: воров, взяточников, продажных чиновников, губивших страну, арестовывали, тащили в концлагеря. С некоторыми демократическими деятелями сами же расправлялись, прикончили нескольких бывших министров.

Но ведь и финансовые, промышленные группировки Румынии хорошо погрели руки на ее разворовывании, были связаны с прежними правительствами. Репрессии и расследования преступлений ничуть их не устраивали. Аналогичным образом они не устраивали верхушку румынских военных, полиции, спецслужб. Неужто они не воровали? Еще как! Антонеску требовал прекратить аресты, освободить многих заключенных. Это испортило отношения с его заместителем, лидером «Железной гвардии» Хория Симой. В конце ноября глава государства приказал лишить железногвардейцев полицейских полномочий, в декабре приказал пресекать их самоуправство, в том числе силой и самыми строгими мерами.

Противостояние, накалившееся в самый неподходящий момент, встревожило Гитлера. Ему надо было выбрать, на кого делать ставку. Железногвардейцы были уверены, что немцы поддержат их. Они идеализировали нацистов. Считали себя «братьями» и с итальянскими чернорубашечниками, и с германскими штурмовиками и эсэсовцами. Но 14 января Антонеску приехал в Берлин, лично встретился с фюрером, и тот оценил ситуацию с точки зрения собственного опыта – «Ночи длинных ножей», противостояния со штурмовиками, их требований продолжать революцию. Антонеску ему понравился. Показал полную готовность быть исполнителем воли Гитлера, подписал соглашения об экономическом сотрудничестве на 10 лет – Румыния превращалась в сырьевой придаток Германии.

19 января «Железная гвардия» выступила против Антонеску. Но нашлись провокаторы, перенацелили легионеров, они принялись трясти и громить евреев. Тем временем правитель стянул полицию, воинские части, завязались столкновения и уличные бои. Железногвардейцы очень надеялись на немцев, но и те вдруг вмешались на стороне Антонеску. Мятеж разгромили, «Железную гвардию» разогнали и запретили. Антонеску после этого присвоил себе чин маршала и титул кондукэтора – в переводе «вождя». То есть «фюрера».