Гитлер_директория

Сталин читал фронтовые сводки — это было сейчас важнее всего. Но повсюду перед ним лежали и машинописные листы с заголовками: «Условия полной и безоговорочной капитуляции Германии», «Послевоенное расчленение Германии. Предложения премьер-министра Великобритании У. Черчилля», «О приеме в члены Совета Безопасности советских союзных республик»…

На листе с заголовком «Вопрос о репарациях» возле числа «20 миллиардов» Сталин красным карандашом поставил размашистый знак вопроса.

Раздался телефонный звонок. Поскребышев доложил, что «гости» уже на подлете. С экипажем самолета президента Соединенных Штатов установлена связь. Самолет ведут строго по курсу.

— А премьер-министр? — спросил Сталин.

— Прибудет чуть позже.

— Хорошо. Свяжись с нашими атомщиками. Выясни, как у них дела? Я должен знать.

Два дня назад, 1 февраля 1945 года Ален Даллес получил личное указание президента Рузвельта предоставить ему максимально точную информацию о ситуации с так называемым «атомным проектом» Германии.

Даллес, давно занимавшийся этим делом, для окончательного отчета запросил месяц. Ответ Рузвельта был — неделя. Президент желал получить полную информацию еще в течение работы конференции, минимум за три дня до ее закрытия. Это был приказ, причем отданный в такой решительной форме, к которой Рузвельт обычно не прибегал.

Времени не оставалось, и агенты Даллеса разработали операцию под названием «Lighting Way» — «Молниеносный путь».

Даллес срочно вызвал к себе майора Уилберта.

— Садитесь, Уилберт, предложил Даллес. — У вас ведь образование психиатра, не так ли? Очень хорошо. Возможно, оно вам пригодится. Кратко повторю суть вашего задания: вывести с острова Рюген немецкого специалиста-атомщика, засекреченного под именем «доктор N». Этот доктор координирует автономно работающие группы немецких атомщиков, и он нам сейчас необходим со всеми его потрохами и документами. Наши коллеги из Secret Service «ведут» эту фигуру еще с 1944 года, но его самого никому из них еще видеть не приходилось. В этом сложность.

— Понял, сэр.

— Первую фазу операции назовем «Два У», поскольку ваш английский коллега, майор Уилби, — продолжил Даллес, — уже полтора года как внедрен в персонал спецлабораторий атомного проекта немцев. Цель первой фазы — скорейшая переброска вас обоих на остров Рюген. Для этого воспользуемся «дорогой Уилби». Это надежно. Недавно он таким образом вывез с острова подопытного ребенка с симптомами лучевой болезни. Действуйте, Уилберт! Мне нужны доказательства, что бомба у немцев есть! Президент торопит! Он уже на пути в Ялту. Сведения нужны в течение ближайших дней!

Накануне первого дня работы Ялтинской конференции вся мировая пресса была «заряжена» на это событие. Пресса шумела и волновалась: работали телетайпы, спецкоры, активно давали интервью мировые знаменитости: Чарли Чаплин говорил, например, о том, что на конференции будут, по его мнению, приняты такие основополагающие общечеловеческие решения, каких мировая история еще не знала. Люди во всех странах мира напряженно вслушивались в эфир.

И снова вдали от шума и вспышек телекамер произошло событие — никем не замеченное, невнятное, странное…

В тихой, мертвенно-спокойной акватории острова Рюген, возле мыса Аркона, несколько рыбачьих лодок на приличном расстоянии друг от друга сонно покачивались на волнах. Внезапно около одной из лодок вынырнул водолаз; в два приема задушив рыбака, содрал с него одежду, сбросил тело в воду, переоделся и как ни в чем не бывало… продолжил лов.

Через несколько часов к берегу причалят несколько рыбачьих лодок. Произойдет обычная процедура: под присмотром немецких солдат рыбаки загрузят пойманную рыбу в два военных грузовика, посланных с германской «экспериментальной базы», расположенной южнее Рюгена на островке Узедом, чтобы забрать улов. Среди рыбаков — переодетый Уилберт, в таком же, как у всех, рыбацком плаще и капюшоне. Охрана ничего не заметит.

4 февраля 1945 года. Ялта Первый день работы Ялтинской конференции

Первое заседание в Ливадийском дворце. Обстановка напряженно-торжественная. В соседних помещениях — наготове помощники, военные, спецохрана. Здесь же сидит в кресле единственная молодая женщина в форме Королевских ВВС — дочь Черчилля Сара.

В акватории — корабли и советские подлодки, несущие сторожевую вахту. За окнами день солнечно-ветреный: солнце то показывается, то скрывается за тучками, по небу вразброд бегут рваные облачка. Большие окна зала привносят эту своеобразную нервозность природы в торжественно-патетическую атмосферу внутри.

Три лидера в расслабленных позах в мягких креслах: трубка Сталина, сигары Черчилля, бутылки с водой, фужеры. Перед тремя лидерами — карты Европы, Азии и Африки. Перед Рузвельтом — две карты: та, что поменьше, — карта Японии.

Все готово и как будто ждет условного сигнала. Несколько мгновений — полной, глубокой тишины. Все телетайпы, эфиры и прочее на эти три мгновения замерли — мир словно застыл в немой сцене начала отсчета Новых Времен.