Гитлер

В более общем плане Гитлер ставил на одну доску революцию 1789 года и революцию национал-социалистов, поскольку последней предстояло положить конец «хаосу и беспорядку». Напротив, Октябрь 1917 года не отвечал нужным критериям, так как нарушил три установленных Гитлером фундаментальных принципа: вечной борьбы, расизма и роли личности. Вместе с тем фюрер не отказывался использовать некоторые приемы и методы, разработанные русскими революционерами. Он также внимательно изучал «Протоколы сионских мудрецов» и говорил, что врага надо бить его же оружием.

Таким образом, в качестве настоящих революций он признавал только три – 1789 года во Франции, 1917 года в России и революцию национал-социалистов, подчеркивая, что идеология двух первых должна быть заменена идеологией третьей. По поводу «фашистской революции» в Италии он не всегда придерживался одних и тех же взглядов. В 1922 году он восхищался Муссолини, сумевшим поднять меньшинство, одухотворенное священной национальной волей, даже предлагал создать в Германии националистическое государство по образцу фашистского. Он готов был взять в союзники «возрожденную» Италию и даже, ради этого союза, отказаться в ее пользу от юга Тироля. Год спустя он, сравнивая итальянское движение с немецким, указывал, что при множестве сходных черт в немецком движении превалируют националистические черты. Также во время судебного процесса Гитлер неоднократно упоминал Муссолини, всегда в положительном контексте. Однако он очень не любил, когда ему говорили, что он копирует итальянский фашизм и что нацистское приветствие «слизано» с фашистского. Он упрекал итальянский фашизм в недостатке радикализма и «революционной сознательности». Соглашаясь, что между фашистской и национал-социалистической революциями имеется идеологическое родство, он настаивал, что только национал-социалисты сумели проникнуть в тайну революции – именно их избрало Провидение, чтобы служить примером грядущим векам. После поездки в Италию в 1938 году и особенно во время войны его критический настрой усилился. Гитлер все чаще укорял итальянский режим в уступках влиянию прежних элит – королю, генералам, Церкви. По его мнению, Италия не была подлинно тоталитарным государством, а фашистским государством стала только наполовину. На месте Муссолини он ликвидировал бы Ватикан и уничтожил «мафию высших слоев общества».

После краха Муссолини Гитлер объяснял падение режима тем, что тот связал себя с крупным капиталом вместо того, чтобы решительно с ним порвать. Его антикапиталистические высказывания начала 1920-х годов отнюдь не носили характер конъюнктурных, но отражали его глубокое внутреннее убеждение, о чем мы еще будем говорить.

Что касается Франко и его режима, то после первых хвалебных отзывов он вскоре переменил свое мнение. Испанский генерал, по его мнению, был реакционером и «послушной игрушкой» в руках Церкви. Гораздо больше симпатии вызывали у фюрера испанские красные и, разумеется, фалангисты.

Все это доказывает, что Гитлер считал себя революционером, хотя видел в революции не столько одно решающее событие, сколько последовательность событий. Национал-социалистов он называл «революционными реформаторами». Его целью была длительная, почти вечная революция – перманентная, но осуществляющаяся поэтапно.

Социализм

Гитлер всегда проводил четкое различие между социализмом, с одной стороны, и марксизмом и большевизмом – с другой. К последним он также относил социал-демократов и коммунистов, не видя между ними большой разницы. Иногда он называл марксистскими буржуазные партии, признающие парламентаризм, демократию и интернационализм и отвергающие расизм. Основное его недовольство марксизм вызывал за то, что вместо «вечной борьбы» предлагал пацифизм, вместо расовых ценностей – интернационализм, а вместо роли личности – демократию.

Между тем слово «социализм» входило в название его партии. Как же он его понимал? В интервью американской газете в октябре 1923 года он дал на этот счет следующие пояснения. Социализм для него – это наука коллективного процветания, к чему коммунизм не имеет никакого отношения, равно как и марксизм, идеологи которого «украли» это слово, полностью извратив его смысл. Социализм – древняя арийская, даже германская традиция. Предки немцев, сообща владевшие землями, пеклись об общем богатстве. Марксизм же, это «еврейское изобретение», не имеет никакого права выдавать себя за социализм, который не отвергает ни частной собственности, ни роли личности, ни верности отчизне. Наш социализм, продолжал он, национальный. Мы требуем, чтобы государство удовлетворяло законным нуждам трудящихся классов, базируясь на расовой солидарности. Германизм и марксизм, так же как немцы и евреи, – это антиподы.

Первичным для Гитлера являлось понятие «народа». Социализм ратует за защиту его интересов внутри государства в соответствии с принципом: коллективный интерес выше частного. Национализм, со своей стороны, представляет интересы народа по отношению к зарубежным странам.