Зато министерство экономики, в промышленно развитых странах обычно занимающее ведущие позиции, если и имело какое-то влияние, то только на протяжении последних пары лет, чему имелись причины как структурного, так и личного характера. Первым министром экономики в правительстве Гитлера был консерватор Гугенберг, назначенный по политическим мотивам; впрочем, он продержался на своем посту всего несколько месяцев. Его преемник Курт Шмитт проработал год, после чего его в августе 1934 года сменил президент Рейхсбанка Шахт, личность во всех отношениях выдающаяся. Этот «волшебник» на протяжении многих лет был «финансовым архитектором» Гитлера. Во многом благодаря ему лидер национал-социалистического движения получил поддержку крупных промышленников. Сторонник рыночной экономики, Шахт убедил их в выгоде подобного выбора. 31 мая 1935 года он был назначен полномочным министром военной экономики с целью содействовать развитию вермахта (сменившего рейхсвер) и его перевооружению; при этом ему было запрещено повышать налоги или пускать в ход машину для печатания денег. Исходя из идеи о том, что крупные предприятия готовы работать на войну и при этом располагают большими секретными резервами, он предложил им при исполнении каждого заказа извлекать прибыль из специально созданных для этой цели организаций. Так, для общественных работ выпускались «боны Оффа», для производства оружия – «боны Мефо». На этих бумагах стояло две подписи – чиновников, представляющих соответственно каждую из организаций, и их можно было в любой момент обменять в Рейхсбанке. Гений Шахта проявился в точном расчете: он понимал, что благодаря своим резервам крупные промышленники не бросятся в банк немедленно, а предпочтут накопить полагающиеся проценты. «Боны», таким образом, играли роль денег, в то же время не завися от центробанка. Население понятия не имело об их действительной стоимости и не испытывало страха перед инфляцией, а за границей никто не догадывался об истинном размахе военных расходов Германии. Подсчитано, что в 1934–1936 годах («великая эпоха Шахта») в стране циркулировало 12 млрд «марок Мефо», на 50 % покрывших расходы на вооружение. В каком-то смысле крупная промышленность кредитовала сама себя – благодаря своим запасам. Внутренний долг вырос (достигнув к 1938 году 47 млрд), однако военные заводы работали как ни в чем не бывало и набирали все новых работников.
Запустив экономику и обеспечив вермахт оружием, Шахт надеялся вернуться к более либеральной модели, притормозить инфляцию и ограничить применение силовых методов. Именно это стало причиной его растущих разногласий с военщиной, особенно с Герингом, который к тому времени в дополнение к уже имевшимся постам получил еще один – шефа отдела четырехлетнего плана, созданного для ускорения подготовки экономики к войне. В результате в 1937 году Шахт покинул министерство. Его сменил Вильгельм Функ. В 1939 году Шахт также оставил пост президента Рейхсбанка, однако оставался членом правительства до 1943 года. В руководстве банком его место занял все тот же Функ – член НСДАП с 1931 года, экономический советник Гитлера, государственный секретарь министерства пропаганды и вице-президент Палаты по культуре. Не обладая компетенцией своего предшественника, Функ вынужден был в 1940 году передать часть своих экономических полномочий новому министру вооружений доктору Тодту, а затем его преемнику Альберту Шперу, архитектору Гитлера, назначенному ответственным за военную промышленность и производство вооружений.