Гитлер

«Мы цепочкой шли расположенным по правую руку лесом. На поле, расположенное выше, добрались стройными порядками. Перед нами оказалась батарея из четырех пушек. Над головами пролетели первые снаряды, разорвавшиеся на опушке, – деревья ломались, как соломинки. Мы с любопытством наблюдали за этим, потому что еще не сознавали опасность. Никто не боялся. Каждый ждал сигнала “в атаку”. Но вот положение ухудшается. Кажется, есть первые раненые. Слева подобрались пять-шесть типов в форме цвета хаки – англичане с пулеметом, – мы обрадовались. Громко закричали, подбадривая тех, кто бросился на добычу. Сами пока ждем. Нам почти не видно, что происходит в кипящем котле прямо перед нами. Наконец звучит команда: “Вперед!” Мы цепью пошли в атаку, бегом, через поле, к маленькой ферме. Слева и справа рвется шрапнель, свистят английские пули. Мы на них – ноль внимания. Десять минут отдыха – и снова вперед. Я вырвался вперед и потерял связь с остальным взводом. Потом нашего командира ранило пулей. Хорошенькое начало, подумал я. Мы теперь на открытом месте, значит, надо бежать быстро. Ведет нас теперь капитан. Те, кто бежал впереди, падают. Англичане встречают нас пулеметным огнем. Мы бросились на землю и медленно ползем по борозде. Иногда происходит заминка – когда кого-то ранят и он больше не может продвигаться вместе с остальными. Но вот борозда кончилась, и мы снова оказались на открытом пространстве – до виднеющегося впереди большого пруда метров 15–20. Один за другим мы несемся к нему – и получаем краткую передышку. Но задерживаться здесь нельзя. Быстрее вперед, марш, марш, до леса, что в ста метрах. Здесь пересчитываем живых. Командует нами теперь младший лейтенант по имени Шмидт – высокий весельчак, одним словом, молодец. Ползком добираемся до опушки. Над нами вой и свист, летают ветки и сучья с деревьев. Потом на опушке начинают рваться гранаты, взметая вверх камни, землю, песок, вырывая с корнем большие деревья и застилая все вокруг едким желтым дымом. Нельзя оставаться здесь ни секунды. Если уж погибать, то лучше на вольном воздухе. К нам подбегает командир. Опять движемся вперед. Я бегу, где надо – прыгаю, через луга, поля, засеянные репой, канавы, колючую проволоку и заграждения, пока не слышу окрик: все сюда. Перед нами – длинный окоп. Прыгаю в него, за мной – остальные. Рядом со мной – парни из Вюртемберга, занявшие окоп прежде нас, надо мной – мертвые и раненые англичане. Теперь я понимаю, почему так удачно приземлился – перед нами, слева, метрах в 240–280, располагались другие английские окопы. Справа – дорога на Безелар, она еще у них в руках. Над нами льется бесконечный свинцовый дождь. Наконец, часам к десяти заговорила и наша артиллерия: раз-два-три-пять, и так далее. В английский окоп опять полетели снаряды. Наши ребята выскочили, как муравьи из муравейника. Тут-то мы и пошли в атаку. Молнией пролетели через поле и после ожесточенной рукопашной выбили их из окопа. Многие подняли вверх руки. Кто не сдается – того уничтожают. Так мы очищали окоп за окопом, пока не добрались до дороги. Слева и справа от нее – небольшая роща. В ней прячутся остатки вражеских отрядов. Мы их оттуда выбили и вышли к дороге. С левой стороны ударил огонь – там осталось еще несколько занятых противником ферм. Наши падают один за другим. В это время появился командир. Человек сумасшедшей храбрости, он как ни в чем не бывало курил свою трубку. Вместе с ним пришел адъютант, лейтенант Пилоти. Командир быстро оценил обстановку и приказал разбиться на две части и напасть справа и слева. Офицеров у нас не осталось, даже унтеров мало. Тогда те из нас, кто считал себя хоть на что-то способным, повернули назад, чтобы собрать подкрепления. Когда я вернулся назад, приведя с собой несколько отбившихся вюртембержцев, командир лежал на земле с простреленной грудью. Вокруг громоздились тела убитых. В живых остался всего один офицер – его адъютант. Мы разъярились. Веди нас в атаку, лейтенант, кричали все. Решили наступать с левой стороны. Но до дороги мы так и не добрались. Выступали четыре раза и каждый раз возвращались назад. Из моего взвода осталось всего двое – я и еще один солдат. Потом он тоже погиб. Мне пулей оторвало правый рукав. Но каким-то чудом я выжил…»