Гитлер

Если мы припомним политический климат, царивший в этой части Европы в конце XIX – начале ХХ века, то нас не может не поразить, насколько Адольф Гитлер был продуктом тогдашней культуры, которую он «впитал как губка». Всё в нем – поведение, стиль жизни, вкусы – несло на себе отпечаток этой культуры, не зря впоследствии его прозвали «богемским капралом». Основы его Weltanschauung (мировоззрения), сформировавшиеся на австрийской почве, затем получили немецкую «прививку». Сам Гитлер описывал тогдашнюю Австро-Венгрию как марионеточное государство, управляемое Габсбургами, не способными защитить немецкое население от «яда» метисации с представителями других национальностей. Убийство Франца Фердинанда в Сараеве в 1914 году в «Майн Кампф» представлено судьбоносным актом, уничтожившим человека, якобы стремившегося к «славянизации» Австрии. Единственным из Габсбургов, кто в глазах Гитлера заслуживал снисхождения, оставался император Иосиф II, и в этой оценке он смыкался с немецкими либералами и националистами времен своего детства. Гитлер почти ничего не сообщает о своих детских впечатлениях о родной стране. Отмечает лишь, что его отец якобы был «космополитом», то есть либералом, осуждавшим антисемитизм. Лишь после приезда в Вену он, по его словам, начал разбираться в социальных проблемах и в еврейском вопросе. Неужели за все годы, проведенные в Штейре и Линце, из всей культурной среды он заметил и усвоил только то, что относилось к национальному вопросу?

Краткий обзор основных черт Австро-Венгерской империи конца XIX века позволит нам лучше понять оценки Гитлера, сделанные им на основе собственного опыта.

В начале 1889 года – года рождения Гитлера – народ всколыхнула весть о самоубийстве в Майерлинге наследника трона эрцгерцога Родольфа. Это трагическое событие, вроде бы вызванное чисто личными причинами, стало отражением не только физического и нравственного краха самого Родольфа, но и его разногласий с двором по поводу судьбы империи, ее альянсов и подъема национализма. Действительно, в Австро-Венгрии проживало девять основных народностей: 9,1 миллиона австрийцев, говоривших по-немецки; 6,7 миллиона чехов; 5,1 миллиона венгров; 3 миллиона русинов; 2,9 миллиона румын; 2,3 миллиона поляков; 1,5 миллиона сербов; 1,4 миллиона хорватов; 1,3 миллиона словен и 0,6 миллиона итальянцев. В этой связи можно вспомнить Роберта Музиля и его знаменитого «Человека без свойств»: слово «Какания», пишет он, происходит от двух начальных букв k.k. (kaiserlich und königlich) титула (так, Франц Иосиф был императором Австрии и королем Венгрии). Национальные разногласия «достигали такой силы, что государственная машина из-за них останавливалась по нескольку раз в год, однако в промежутках между этими остановками и простоями каждый выпутывался как мог, и все делали вид, что ничего не происходит».

Судьба представителей разных национальностей складывалась по-разному в зависимости от того, где эти люди проживали – в австрийской или венгерской части страны. В первой к национальным меньшинствам относились вполне корректно. В центральных органах власти и в армии использовался немецкий язык, но местные и региональные администрации употребляли: в Богемии – чешский, в Галиции – польский, в Триесте – итальянский язык. В начальной и средней школе разрешалось вести преподавание на языках меньшинств. Либеральная культурная политика воспринималась немецкоязычными австрийцами как угроза национальной идентичности. Напротив, в Венгрии применялась насильственная «мадьяризация». Наряду с народами, признаваемыми в качестве таковых, в стране проживало национальное меньшинство, которому официальная история монархии, изданная в 1883 году, отказывала в признании: «Евреи не образуют нацию, потому что их не объединяет ни одна из связей, обычно существующих внутри национального сообщества». Евреи составляли тогда 10 процентов населения Вены, но лишь 1,5 процента населения всей империи. В 1910 году их насчитывалось около 100 тысяч человек, которые большей частью были сосредоточены в столице, причем около половины проживало в квартале Леопольдштадт – между центром и Пратером, где их доля составляла 34 процента. Кроме того, еврейская буржуазия играла решающую роль в сфере финансов и в журналистике. Контроль крупнейших банков над прессой «сочетался с логикой развития карьеры отдельных журналистов». Газета «Neue Freie Presse», руководимая Баккером и Бенедиктом, стала рупором либерализма. Еще одним органом либеральной мысли стала «Fremdenblatt», которой заправлял барон Густав Гейне – получивший дворянство еврей, брат Генриха Гейне.