Гитара в литературе

«Мое уваженье к незабвенной Эльвире было, быть может, даже сильней любви, которую я почувствовал к ней с первого взгляда. Я ведь дерзал давать волю своему голосу и гитаре, только когда улица была уже пуста, и не было свидетелей моей смелости». Богатый граф Ровельяс тоже не брезговал игрой на гитаре.

«Так как он не получил титула гранда, а большая часть наших знакомых среди молодежи принадлежала к кастильским titulados, эти господа считали его своей ровней и обращались с ним соответствующим образом. Однако не замедлили сказаться преимущества богатства: когда он играл, все гитары умолкали, и граф первенствовал как в беседах, так и в концертах».

Да что там графы! Куда более важные особы тоже пользовались этим инструментом, чтобы выразить свои чувства!

«Уже поздно вечером мы услышали звон гитары и увидели вице-короля, окутанного плащом и прячущегося за соседним домом. В голосе его, хоть и не юношеском, все же было очарование, а в отношении искусства он сделал большие успехи, говорившие о том, что и в Америке вице-король не забросил занятий музыкой».

О том, что знатных дам специально обучали игре на гитаре, свидетельствует фрагмент беседы двух кумушек:

«— Ты, наверно, говоришь, — заметила другая, — о том учителе игры на гитаре, который целовал ей украдкой руку, делая вид, будто учит перебирать пальцами струны».

Несколько строк из письма дворянки, проживающей в маленьком городке:

«Ты знаешь, сеньора, что в провинции все развлечения состоят в одном только чтении романов или повестей да в мелодекламации романсов под аккомпанемент гитары. У нас в Вильяке было томов двадцать этой изящной литературы, и мы одалживали их друг другу».

Сценка у дома вдовы коррехидора, где мать с двумя дочерьми коротают время.

«Я зашел к ювелиру, накупил драгоценностей, потом пошел в театр. Вечером, вернувшись к себе, увидел всех трех сидящими перед дверью дома. Соррилья пела под гитару, а две другие плели сетки для волос».

Домашние развлечения знати.

«От герцогини я пошел к Толедо, которому, однако, не поведал моих тайн, после чего вернулся к себе на улицу Ретрада. Не только ставни, но даже окна напротив были открыты. Старый слуга Андраде играл на гитаре, а Леонора плясала болеро с увлечением и грацией, каких я никогда не ожидал встретить в воспитаннице кармелиток: первые годы жизни она провела там, и только после смерти герцога ее отдали к урсулинкам. Леонора пускала в ход тысячи уловок, желая, во что бы то ни стало, заставить свою дуэнью танцевать с Андраде. Я просто диву давался, что у холодной, серьезной герцогини такая веселая сестра».

Приведем одно из объяснений того, почему испанцы, как правило, молчаливы.

«Герцог находился в расцвете лет. Он был красив, одевался по французской моде, никогда от нее не отступая, и это ему очень шло. Общительностью он тоже отличался от испанцев, которые обычно мало говорят и, видимо, поэтому прибегают к гитаре и сигарам».

Интересен и такой отрывок из романа Потоцкого, где речь идет уже о монахинях в Португалии.

«Все в этих укромных местах опьяняет душу и чувства. Воздух полон бальзамического аромата цветов, в изобилии собранных у образов святых, глаз замечает за решетками дышащие благовонием одинокие спальни, светские звуки гитары мешаются со священными аккордами органа, приглушая нежное воркованье юных существ, жмущихся с обеих сторон к решетке.

Вот какие нравы господствуют в португальских монастырях».

Ян Потоцкий, младший современник Франсиско Гойи, в своем философскофантастическом романе исчерпывающе высказывается о той роли, которую играла гитара в дворянской среде. Жаль, что польский граф очень скупо говорит о простых людях, которые тоже любили этот сладкоголосый инструмент.

НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ КАРАМЗИН

Карамзин, Николай Михайлович (1766–1826) — российский историк, писатель, почетный член Петербургской академии наук (1818). Создатель «Истории государства Российского» (т.1-12, 1816–1829), одного из значительных трудов в российской историографии. Основоположник русского сентиментализма («Письма русского путешественника», «Бедная Лиза»). Редактор «Московского журнала» и «Вестника Европы».

Рассказ Николая Карамзина «Остров Борнгольм» интересен тем, что здесь едва ли не впервые в русской изящной словесности упоминается гитара.

«Я взглянул и увидел — молодого человека, худого, бледного, томного, — более привидение, нежели человека. В одной руке держал он гитару, другою срывал листочки с дерева и смотрел на синее море неподвижными черными глазами своими, в которых сиял последний луч угасающей жизни. Взор мой не мог встретиться с его взором… «Несчастный молодой человек! — думал я. — Ты убит роком…»