Гипнотизер

Желание и идея сливались воедино, влияя друг на друга. Станет ли Элен сопровождать меня? Что предстало бы ее взору, что она ощутила бы, спроси я у нее о лучших из ее переживаний? И я решил дерзнуть, отважившись на немыслимое. Элен, к которой был прикован мой взор и которая ждала, что сейчас произойдет, взялась за протянутую ей руку. Я попросил ее сосредоточиться на зеркальной стене фехтовального зала и попытаться просто пройти сквозь нее. Она не сомневалась, что такое возможно и верно: она шагнула сквозь зеркало и дала внушить себе, что неуязвима для вмешательства этого мира.

— Элен, давайте набросим на нашу душу сеть наших желаний. Давайте попробуем. Взглянем на мир, но уже с территории защищенности, дарованной нам Зазеркальем. Там мы сможем давать установки, угодные нашей душе, создающие образы и события по нашему желанию и открывающие нам нашу личную истину.

Эксперимент удался. Рассказ о нашем с Марией Терезой ужине пробудил интерес Элен к воспоминаниям. И она рассказала, как однажды Бернар ради того, чтобы скрасить серость будней, предлагал ей перепробовать десятки сортов горчицы. Элен вздыхала, причмокивала языком, словом, вела себя так, будто каждый из сортов доставлял ей истинное наслаждение. И так как она в зеркале своего «Я» видела Бернара, который шутливо-торжественно подносил ей к носу намазанные горчицей ломтики хлеба, эффект был настолько силен, что графиня ненароком пару раз даже ударилась головой о стекло.

— Элен, вы вкушали горчицу, а вот мне хотелось бы вспомнить и вновь вдохнуть запах ее волос, пережить прикосновение ее губ!

Я чувствовал, что говорю внятно, уверенно, по голос мой доходил до меня как бы издалека: едва сообразив, что сам погрузил себя в транс своими желаниями, я тут же вновь оказался за зеркальной стеной фехтовального зала графа и взирал оттуда на реальный мир — на гобелены, шпаги, сабли и алебарды. И какой бы фантастичной ни представлялась эта картина, я полностью отдавал себе отчет в том, что я хозяин положения. Иными словами, даже во время контакта я стремился выведать у Элен новые и новые тайны. Уверенность не покидала меня. И воспоминание о горчице и столь повышенный интерес Элен к ней говорили о том, что дочь графа де Карно прятали в той области Франции, где эта приправа любима и распространена. Но что она расскажет, если заставить ее окунуться в мир запахов?

Поскольку мое желание вызвать в памяти образ Марии Терезы принимало зримые очертания, мне не составило труда вспомнить ее обнаженное тело, аромат ее кожи, духов. Я ощущал их настолько явственно, словно эта женщина сидела у меня на коленях. Вскоре Элен упомянула о том, что от одежды Бернара исходил сильный запах гари, а волосам его был присущ сладковатый запах угля. Даже витая в собственных воспоминаниях, я понимал: несмотря ни на что, я достиг поставленной цели. Краем глаза я видел, как Альбер Жоффе торопливо исписывает страницу за страницей, фиксируя сказанное Элен. Граф де Карно и Ролан, перешептываясь, упоминали о Бургундии. И на самом деле перечисленные Элен запахи были не совсем обычны: уксусные и серные испарения, и еще, что самое любопытное, она добавила, что неподалеку, если судить по характерным ударам металла о металл, располагалась кузница.

Минуты тянулись будто в какой-то одури, и я, глядя в зеркало, все-таки решился вызвать образ Жюльетты. И на самом деле вскоре возник размытый силуэт моей сестры, и, чем четче он становился, тем сильнее я ощущал пустоту внутри себя. Походило на то, что она намеренно пытается скрыть от меня свою душу, позволяя видеть лишь смутные очертания ее. И еще я чувствовал поднимавшийся во мне страх. Страх возникал откуда-то снизу, вызывал чувство стеснения в груди, хватал за сердце и, подбираясь к горлу, душил меня.

«Не упусти главную цель, — подстегивал я себя. — Ты еще не все сделал. Оставь в покое Жюльетту, сосредоточь мысли на Элен!»

Ее серебристый взгляд странным образом умиротворил меня. В мыслях я снова был с Марией Терезой, целовал ее, ласкал ее обнаженное тело.

— Элен, отчего вы не поцелуете Бернара? Не забывайте, вы ведь за зеркалом, никто вас не увидит и ни в чем не упрекнет. Мы сами наделены могуществом воскресить Лазаря, если наши воспоминания о любимых добрые. Но нам, конечно же, ближе живые. Поэтому я сейчас целую мою Марию Терезу со страстью принца, которому предсказано, что в один прекрасный день нежностью и любовью он завоюет степную розочку.