Гипнотизер

— Тот человек, ну, твой импресарио, — один из представителей рода де Вилье, — я и в страшном сне не мог подобного увидеть! Во всех газетах он фигурирует как аббат и твой дядя. А ты как Мария Тереза, пианистка. Таинственный импресарио и его ничуть не менее таинственная гениальная племянница. Естественно, это недурная реклама. Вот только у меня аббат де Вилье вызывает несколько иные ассоциации, причем весьма неприятные. Ты понимаешь, о чем я?

Хотя настроен я был на самый что ни на есть интимный лад, говорил так, словно это был наш последний в жизни разговор. И как же она отреагировала? Мария Тереза высвободила руку, но лишь затем, чтобы загородить мне дорогу и припасть самыми восхитительными в мире прохладными губами к моим!

— Скажи, а у нас с тобой, случаем, дальше поцелуев дело не заходило? — прошептала она. — Или это мне лишь привиделось во сне? Если так, то — обещаю — в один прекрасный день я всю горечь твоих переживаний превращу в сладость. А начнем мы сейчас с устриц, как ты считаешь?

— С устриц? А что, разве устрицы могут быть сладкими? Что-то не слышал ни о чем подобном. Напротив, мне всегда казалось, что им больше к лицу как раз соленый вкус. Конечно, вполне может быть, что есть какие-нибудь устрицы, о которых мне ничего не известно. Сладкие устрицы… с мягкими и нежными жемчужинами, они шепчут и томно вздыхают…

Взяв на вооружение этот интригующий тон, я так прижал к себе Марию Терезу, будто все уже было оговорено заранее… Она улыбнулась мне в точности так, как я уже себе тысячу раз представлял в мечтаниях, и даже откинула голову, будто подставляя для поцелуя шею, однако стоило мне попытаться поцеловать ее, как она тут же резко отстранилась и промурлыкала, что, мол, нам с ней надлежит соблюдать меру, не перебарщивать до поры до времени. С наигранным возмущением я согласился, хотя втихомолку корил Марию Терезу, что она в очередной раз разочаровала меня. Что же до устриц, тут она первоначальных намерений менять не собиралась.

Рынок Сен-Жермен, расположившийся позади церкви Сен-Сюльпис, один из самых старых в Париже. И для изголодавшегося гурмана место это представляло ничуть не меньший соблазн, чем рулетка для заядлого игрока с деньгами в кармане. «Дары моря» семейства Тромпье представляли собой завораживающее зрелище. Искусно сложенные ящики, целые пирамиды устриц, орнаменты из морских ежей и расставленные корзины с раками — о них знал весь Париж, ибо семейство держало специального декоратора.

— Ты не собираешься написать гастрономический путеводитель?

— Пробовал когда-то, но он отнимал у меня массу времени. И я случайно узнал, что двух адресов, оказывается, нет в природе. Я задал себе вопрос: отчего же так? Как оказалось, все дело в политике! Ну кому, скажи мне, захочется бегать по ресторанам, когда наше обожаемое правительство снова подумывает о том, как бы отрыть топор войны? Ох уж эта мне бурбонская гордыня! Не могут они примириться с тем, что самый главный монархист Фердинанд в Испании не желает плясать под нашу дудку. Мое мнение: Монтгомери — дуралей! И Шатобриан ничуть не умнее! Если даже Наполеону не удалось умерить пыл испанцев — разве удастся им? Бред! Они круглые дураки, просто ослы. Ослы, да вдобавок с куриными мозгами.

— Одними только громкими речами, пусть даже самыми умными, ничего не добиться. Кто намерен изменить мир, тому предстоит борьба. Вот так-то, жирондист. Неужели ты еще этого не уяснил себе? А теперь давай покупай мне устрицы. И заплати сам, деньги я дам, а то я… сам понимаешь. Так что воспользуюсь извечной привилегией женщины.

— С превеликим удовольствием.

Оказывается, здесь предлагали буквально прорву устриц. Существует масса разновидностей этих моллюсков, просвещал я Марию Терезу. В основном различают два вида их: глубокие и плоские. Глубокие в свою очередь подразделяются на мелкие, средние, толстые и самые толстые, а что касается плоских, те поделены на пять весовых категорий, а очень тяжелые среди них — редкость, потому они и самые дорогие. Я положил на ладонь Марии Терезе крупный экземпляр бретонской устрицы из Белона, а потом образчик мелкой, собранной на отмелях Иль-де-Олерон.

— Раковины на ощупь гладкие…

— А каковы они на вкус! Это, можно сказать, высшее качество устриц, собираемых в холодных водах.

— Как все сложно! Ты будешь покупать или нет?

Предлагались устрицы из Голландии и Англии, плоские, но я остановил выбор на глубоких мареннских, мякоть которых отличалась особым зеленоватым оттенком, а вкус — несравненной свежестью. Я отобрал семь фунтов, заплатил за них из денег Марии Терезы и повел ее к следующему торговцу.