Гиперпанк Безза… Книга первая

– И что дальше? – переспросил второй иерофант Сцилла Антидота, дав себя понять в том ключе, что он понял Антидота и его мысль в плане его желания самому сделать предложение миру, от которого тому сложно не отказаться. И Антидот согласился с таким своим пониманием Сцилла.

– Нужна не просто оздоровляющая, а взбадривающая мир идея. – Как всегда всё сложное просто решается, звучит и видится Антидоту. Чего недостаточно для Сцилла, ему нужны хоть какие-то подробности.

– И что на этот раз? – спрашивает Сцилла.

– Ничего нового. Миру, если он хочет остаться прежним, придётся разделить наши общие проблемы. А для этого он должен, как бы это когнитивно не диссонировало с первым положением, измениться до неузнаваемого. – Делает малопонятные для обычного ума пояснения Антидот.

Ну а так как иерофант Сцилла не осознаёт себя среднестатистическим умом, то он не признает себя им, и ему по большей части понятно, что имел в виду иерофант Антидот. – Согласен. – Говорит Сцилла. – Но как?

– Воздушно-капельным путём, как наиболее привычным и доступным. – Как само собой разумеющееся говорит Антидот.

– Вирусом. – Почему-то шепотом говорит свою догадку Сцилла.

– Им самим. – Искажается в лице усмешкой Антидот.

– Я понял твою мысль. – Понимающе кивнул Сцилла Харибде, чья сущность проявилась сейчас в Антидоте. И Харибда не был отстранён от того, что вселенная дала Сцилле, он принял этот проблеск глубинного сознания Сцилла. И Харибда посчитал уместным быть ближе к разуму Сциллы, придвинувшись к нему, и с этого промежутка реальности и по времени это тоже близкое к их пониманию расстояние, заговорщицким тоном голоса заговорил через уши Сциллы его сознание и познание себя духовного:

– Каждый себя мнит исключительной личностью, созданной не подобно кому-то, а бесподобно и по индивидуальным лекалам. Где признать себя при этом оригинальной личностью, ему не позволяет его желание осознавать себя не тем, кто он есть. А зачем ему эта к своему настоящему я недопустимость, то всё просто, это позволяет ему не нести ответственность за свои поступки. Что, конечно, им озвучивается иначе. Как застой в своём ограничении, не дающий ему свободно развиваться. А оригинальность, этот предикат его ясности и основ себя, только мешает. Вот и идёт по всем фронтам осознанности вытеснение неудобной для себя информации и замещение её отвечающей целеполаганию. Так что дела нынче не несут в себе характеристику сложности, а они гипертрофированы их сознанием.