Гиперборея: приключения идеи

Абарис так и остался для греков самым знаменитым гиперборейцем, посетившим их края. Существует, правда, сообщение Евсевия Кесарийского (Euseb. Praep. evang. V 28, 4) о том, что выходцами из Гипербореи являются все делосцы («это одинокое свидетельство, но оно характерно», – замечает А.Ф. Лосев[80]), да Гераклид Понтийский рассказывал в книге «О душе», как войско гипербореев захватило «греческий город Рим, лежащий где-то… <на западе>, на берегу Великого моря»[81]. Однако с последним сообщением древние разобрались и сами – оказалось, что речь в нем идет о взятии Рима галлами в 387 г. до н. э.[82] – кстати, аккурат в год рождения Гераклида. Гиперборею же и Великое море, по словам Плутарха, Гераклид, «этот сказочник и выдумщик», приплел к своему рассказу просто ради красного словца[83].

Галлы, принятые Гераклидом Понтийским за гиперборейцев, мошенничают при взвешивании выкупа. «Горе побежденным!» – воскликнет галльский вождь Бренн в ответ на возмущенный ропот римлян

Греки в Гиперборее

О посещениях Гипербореи греками известно крайне мало. Сказочная, таинственная страна, Гиперборея, в представлении древних, и посещалась разве что богами и легендарными героями. До пределов Гипербореи, согласно Эсхилу, доходила в своих скитаниях дочь речного бога Иноха, жрица аргивской Геры Ио[84]. Посетить эту северную страну удалось уже потомкам Ио – Персею, где он боролся с Горгонами[85] и Гераклу.

С Гипербореей связан одиннадцатый подвиг Геракла – похищение золотых яблок из сада Гесперид. Согласно Псевдо-Аполлодору, яблоки эти находились «не в Ливии, как утверждают некоторые, а у Атланта, там, где обитают гиперборейцы»[86]. Заполучив с помощью Атланта искомые яблоки, Геракл отнес их в Микены своему патрону и двоюродному брату Еврисфею. Тот подарил их Гераклу, Геракл отдал их Афине, а Афина унесла их обратно в Гиперборею, ибо «было бы нечестием, если бы эти яблоки находились в другом месте»[87].

Персей, покровительствуемый Афиной, отсекает голову горгоне Медузе. Фрагмент рельефа из храма в Селинунте (Сицилия), середина VI в. до н. э.

У гиперборейцев же Геракл заполучил оливу для разведения ее в балканской Греции с тем, чтобы награждать оливковыми венками победителей Олимпийских игр (Pind. Ol. III 16–60; Pausan. V 7,4).

Уолтер Крейн. «Геракл и нимфы» (1893)

Согласно Вакхилиду, путешествие в Гиперборею совершил и царь лидийцев Крёз. После падения Сард под натиском персидской рати он взошел на костер вместе со своей семьей, не желая покориться врагу, однако был спасен Зевсом, затушившим пламя, после чего Аполлон увез своего любимца на заслуженный отдых в свою северную вотчину:

Делосский Феб
И старца-отца и узконогих дочерей
Унес на покой в края гипербореян, —
Ибо чтил он богов,
Ибо больше всех
Присылал он в божественные Дельфы[88].

Нужно отметить, что Крёз, согласно древним авторам, и в самом деле всходил на костер, приговоренный к смерти Киром, однако относительно его дальнейшей судьбы источники расходятся. В любом случае, Гиперборея Вакхилида, куда Стреловержец доставил последнего царя Лидии, – это не реальная, пусть и далекая страна, наподобие эллинистической Индии, но скорее, аллегория загробного царства.

Судя по всему, единственным гостем Гипербореи, историческая достоверность которого практически ни у кого не вызывает сомнений, был Ариелей Проконнесский. Большинство исследователей склонны, вслед за античной традицией, относить время его жизни к VII в. до н. э.[89] Древнейшее упоминание о нем содержится у Пиндара[90]. Геродот приводит его достаточно подробную биографию.

Согласно Отцу истории, Аристей родился на острове Проконнес, что в Мраморном море, в семье Каистробия, одного из знатнейших граждан про-понтийского полиса. Он был служителем Аполлона, златокудрого бога света и мудрости, покровителя искусств. Аполлон, как мы помним, связывался в мифологии с Гипербореей, и неудивительно, что Аристей отправился на поиски таинственной северной страны, будучи «одержимым Фебом» (фофоХартттос;)[91]. Последнее замечание Геродота позволяет предположить, что экспедиция Аристея носила не торговый, не дипломатический, но религиозный характер, будучи чем-то вроде паломничества. Впрочем, коммерческие цели его миссии тоже нельзя до конца исключать, если принять во внимание наличие уже к 1000 г. до н. э. у места слияния Камы и Волги крупного торгового и культурного центра, являвшегося «основой восточнорусского бронзового века», на что указывает немецкий историк географии Рихард Хенниг[92].