Гимн крови

Почти в тот же миг мы услышали, как завибрировала под шагами лестница, и вот уже и сама Жасмин, запыхавшаяся, показалась в дверях.

— Что случилось, маленький господин? — спросила она, тяжело дыша. — Что происходит?

— Присядь, пожалуйста, — сказал он.

— Ты напугал меня до смерти, ты, несчастный мальчик, — воскликнула она. Она взяла себе стул. — О чем ты только думал, когда вызывал меня вот так вот? Разве ты не знаешь, что все в критическом состоянии? А сейчас и Клем заявил, что не ляжет спать в бунгало, потому что он боится, что Патси придет и к нему.

— Все это неважно. Ты прекрасно знаешь, что Патси не может причинить тебе вреда!

Он сам сел и выложил ей весь план: что Нэш может быть назначен на должность управляющего, но едва он дошел до половины того, что намеревался сказать, как она вскинула руки и, заявила, что это просто чудесно. И приход будет счастлив. Нэш Пенфилд специально был послан в этот мир ради блага фермы Блэквуд.

— Уверена, это тетушка Куин навела тебя на мысль, маленький господин. Она присматривает за нами с небес, — сказала Жасмин. — Я знаю, что это она. И мама, которая умерла здесь, вот в этой кровати. Бог благословляет нас всех. Знаешь, во что здесь верят люди? Они думают, что ферма Блэквуд принадлежит всем.

— Всем, — спросила Мона. — Кому всем?

— Всему приходу, девочка, — сказала Жасмин. — С тех пор, как умерла тетушка Куин, не переставая звонит телефон. Будем ли мы, как прежде организовывать рождественский обед? Будет ли фестиваль азалий? Говорю вам, они думают, это место принадлежит приходу.

— Что ж, они правы, — сказал Куин. — Так и есть. Итак, ты согласна, чтобы я дал эту работу Нэшу Пенфилду?

— Ну конечно же! — сказала Жасмин. — Я скажу бабушке, и ты не услышишь от нее возражений. Тебе нужно только поговорить с Нэшем Пенфилдом. Он с Томми внизу, в гостиной. Я хотела, чтобы они сыграли на фортепьяно, Нэш знает, как играть. Томми знает одну песню. Но Томмии говорит, что после того как кто-то умрет, ты не играешь несколько недель. Теперь мы не обязаны придерживаться традиции, потому что все последнее время живем, будто в гостиничном номере. И я сказала Томми, что он может исполнить песню.

Квинн поднялся и пошел с Жасмин. Я последовал за ними вниз. Я хотел хорошенько разглядеть фортепьяно. Я не обращал внимания на то, что Мона шла следом и вела себя благопристойно и сдержано. Все это сплошное притворство.

Мудрейшие не попадаются на подобные уловки.

Томми сидел за величественным агрегатом в большой гостиной. Это была старинная вещь, очевидно, все еще работающая.

И он плакал, самую малость, а Нэш стоял над ним. Я ощутил неподдельную любовь Нэша к Томми.

— Томми, — сказал Квинн. — знаешь, во времена Бетховена жила одна женщина, потерявшая дитя. И терпела лишения. Бетховен приходил к ней без приглашения и играл для нее на фортепьяно. А она лежала наверху, отчаявшаяся, и слушала, как он играет для нее в гостиной, и эта музыка была подарком, чтобы принести ей успокоение. Ты можешь играть на фортепьяно, если тебе нравится. Ты можешь подарить музыку тетушке Куин. Давай же. Распахни врата Рая своей музыкой, Томми.

— Ты говоришь, маленький господин, о том, что сам бы хотел исполнить, — сказала Жасмин.

— Это песня Патси, — сказал Томми. — Патси прислала нам CD, когда мы были в Европе. Я написал домой, чтобы мне прислали какой-нибудь сингл. А тетушка Куин позаботилась о том, чтобы там оказались сюиты для фортепьяно, чтобы я мог выучить песню. Она по-настоящему ирландская и очень грустная. Я хочу исполнить ее для Патси, чтобы, может быть, ее душа успокоилась.

Квинн ничего не сказал. Он побледнел.

— Начинай, сынок, — сказал я. — Это хорошая идея. Тетушка Куин будет довольна, и Патси тоже. Патси услышит тебя. Исполни нам песню.

Томми опустил руки на клавиши. Он начал с простой, звучащей очень по-кельтски баллады. В ней можно было уловить и очарование голубых полей Кентукки. Потом, поразив нас всех, он начал выводить лиричные рулады хорошо поставленным негромким мальчишеским сопрано, и были они такими же скорбными, как и музыка.