Гималайский зигзаг

«Ничего себе!» — только подумала Бетси. Никто из задержанных, за исключением мисс МакДугал и профессора Енски, ни слова не понял из диалога двух индийцев, но было видно, что молодой пастух сумел укротить тигриный нрав местного босса.

— Так ему, парень! — восторженно завопил Мочалка Перси. — Знай наших!

— Эх, меня б туда, — мечтательно почесал грудь Покровский, — уж я б ему, psu legavomu, все бы популярно объяснил!..

И он красноречиво сжал огромные кулачищи.

Амода и Лал Сингх переместились в кабинет начальника полиции. Их не было минут пятнадцать, но Бетси показалось, что прошла вечность. Сердце бешено колотилось. Она даже загадала некое желание, но испугалась и прогнала глупую мысль прочь.

…Когда дверь в кабинет начальника полиции вновь открылась, его хозяин появился оттуда весь покрытый потом. Вытираясь большим узорчатым платком, он подошел к камерам и, затравленно оглянувшись на по-прежнему невозмутимого Амоду, выдавил:

— Мисс МакДугал, официально извещаю вас, что с этой минуты вы свободны. Обвинение с вас снято. И… И примите мои извинения от имени индийского правительства.

Девушка подумала, что она ослышалась.

— Простите, — переспросила она на хинди. — Правильно ли я вас поняла?

Лал Сингх дрожащими руками вставил ключ в замочную скважину и открыл дверь ее клетки.

— Можете идти, мисс МакДугал.

— Ни хрена себе! — взревел Покровский. — А как же мы? Парень, будь человеком, не бросай нас!

— Отец родной, — заныл Миша, — усынови! Удочери!

— Мама ее! — философски заметил Мочалка Перси. — Эх, ее мама!

По-прежнему неузнаваемый господин Лал Сингх сходил кабинет, чтобы вернуть «уважаемой мисс МакДугал» рюкзак и конфискованный пистолет вместе с патронами, а затем повторил процедуру освобождения, на этот раз с семейством Енски. Правда, извиняться не стал, только махнул рукой. Ладно, мол, идите, я же вас не бью…

— Volki pozornie! — взревел Бумба. — А нас?

Но на этом волшебство иссякло.

* * *

— …Ам, как тебе это удалось? — теребила Бетси парня о пути в «Дерби», но тот лишь отмалчивался да загадочно улыбался.

Кашмирские сумерки были такими густыми, такими упоительными, что даже свет в номере зажигать не хотелось. На мебели, на полу, укрытом мягким ворсистым ковром, лежали колдовские тени, от одного вида которых в голову лезли самые бесстыдные мысли. …Во всяком случае так почему-то казалось Бетси. Амода вошел в номер первым и тут же по-свойски расположился на диване. Девушка неуверенно осмотрелась. Все на месте, так как и оставляла, однако за ту неделю, что она была в отлучке, жилище стало каким-то чужим, неуютным. Пожалуй, если бы рядом не было Амоды, Бетси и вовсе бы почувствовала себя потерянной и даже несчастной. Вроде и работа наполовину сделана, и в каталажке ночевать не пришлось, но…

Молодой человек упорно молчал, испытующе глядя на нее лукавыми черными глазами, и в этом взгляде Бетси почудилось нечто новое, ею доселе незамеченное. А может быть, все дело в сумерках?

Внезапно девушка ощутила странную неловкость. Не то чтобы она впервые в жизни находилась в номере с мужчиной приятной наружности. И все-таки Бетси поспешила разрушить двусмысленную паузу.

— Слушай, где тут свет включается? А то я забыла…

— Понятия не имею, — усмехнулся Амода, не отрывая пристального взгляда от девушки. — Ведь это не мой номер.

Конечно, Амода был прав. Он не мог знать, где выключатель — точно так же, как и не мог просто так уговорить усатого полицейского отпустить ее с миром. Опять притворяется? У Бетси уже не оставалось никаких сомнений, она давно догадывалась, что Амода не такой простачок, за которого себя выдает. Но, к собственному удивлению, девушка поняла, что на самом деле у нее нет никакого желания доискиваться до правды. Нет света? Неизвестно, где выключатель? Ну и прекрасно. Только вот…

— Знаешь, я, наверное, пойду душ приму, — заявила она и направилась в ванную комнату.

Возражений, естественно, не последовало.

Стоя под теплыми и клейкими, как и все в Кашмире, струями душа, Бетси думала об Амоде. То есть продолжала думать. Что-то слишком много времени она посвящала этому занятию в последние дни. Ведь у нее же задание. Но…

…Но ведь красивый парень! Она заметила это еще в их первую встречу. Высокий, хорошо сложен, прекрасно вылепленная мускулатура, запоминающееся, слегка скуластое лицо, глубокие, темные глаза, взгляд такой, что увидишь — не забудешь вовеки. Но не это главное, ведь человек — не иллюстрация с обложки таблоида! В Амоде что-то было… Точнее, многого не было — ни капли вульгарности, ни грана самодовольства, свойственного большинству ее бывших друзей и приятелей. Напротив, в парне чувствовалась не только сила, но и способность понимать…

«Расфилософствовалась! — оборвала себя девушка. — Тоже мне, «Унесенные ветром»! Просто я не прощу себе, если в этот же вечер, прямо сейчас, мокрой, из душа, даже не вытираясь, я… то есть мы…»

И тут же осеклась.