Гилморн

Сладкие податливые губы… Гибкое тело, бьющееся в моих объятиях, ноги закинуты мне на плечи, руки по-прежнему связаны за спиной… Крепкие поджарые ягодицы, а между ними — упругая тесная глубина, куда я врываюсь со всем пылом давнего неутолимого желания, с диким возбуждением, которое во мне разжигает этот мальчик с невинным лицом и развратным взглядом. Ему больно, по щекам его струятся слезы, но потом он забывает о боли и принимает меня с наслаждением, извивается, стонет и кончает почти одновременно со мной. После судорог оргазма он лежит неподвижно, с закрытыми глазами, будто потеряв сознание. Я сажаю его на стол, и он бессильно приваливается к моему плечу, измученный до полусмерти. Улыбается слабой, довольной улыбкой. «Ты зверь, просто зверь…» — шепчет он, и в его голосе — восхищение. Разрезаю на нем веревки, растираю его онемевшие запястья. «Вставай, пойдем!» «Ты жесток… дай отдохнуть хоть немного… я не смогу сейчас идти…» «Мало времени, рассвет уже близко». Он так устал, что еле шевелит губами: «Вы не казните пленников после рассвета? Что за странные обычаи…» Видно, как его мгновенно охватывает страх, который он пытается замаскировать насмешкой, он же все еще думает, что я его убью. «Никто тебя казнить не собирается. Я тебя выпущу из лагеря, только не попадайся мне больше в руки!» Он не может сдержать облегченного вздоха и вдруг обнимает меня и трется всем телом, как кошка. «А я бы хотел… и еще не раз… попасться к тебе в руки… Ты так хорош…» Я чувствую, что готов повторить все по новой. Но надо торопиться. Заворачиваю его в плащ, перекидываю через плечо. «Не шевелись. Не дергайся». Караульным говорю сокрушенно: «Отдал концы. Я его придушил немножко, ну и не рассчитал». Они смеются: «Оставь его здесь, мы сами закопаем». «Не стоит вам видеть, что я с ним сделал. Демоны попутали, не иначе… Самому страшно». Смех смолкает, меня провожают испуганными взглядами. Тащу свою ношу в овраг. «Теперь можешь идти?» «Кажется…» «Иди, сначала туда, на юг, через пару часов можешь повернуть на запад». «А ты?» «А я буду могилку копать. Для правдоподобия». Подходит и заглядывает в глаза, говорит умоляюще: «Пойдем со мной!» «Что, у Саурона некому тебя трахать?»

— Я его вывел за пределы лагеря и отпустил. С сожалением, прямо скажу. Мне хотелось его снова, прямо там, хоть на голой земле. Но я совладал с собой и велел ему убираться…