Гилморн

От обиды и унижения к горлу лихолесского эльфа подступили рыдания. Гилморн окончательно сдался, тело его безвольно обмякло под навалившимся на него эльфом. Глотая слезы, он прижался щекой к земле, стараясь дышать глубоко, не всхлипывать и расслабиться. Пытаясь убедить себя, что он правда этого хочет, что Халдир будет с ним поласковее, если он не будет сопротивляться. Но ласковым его любовник не был ни одной минуты. Гилморн не сдержал крик боли, когда Халдир резко вставил ему свой член, воспользовавшись для смазки только чуточкой слюны, и начал двигаться. Это было больно, почти все время, Халдир был не столько груб, сколько неумел и тороплив. Он все делал не так — не тот ритм, не тот угол. Впрочем, иногда он задевал те места, которые нужно, чисто случайно, надо полагать. От этого Гилморн вздрагивал и приглушенно постанывал, а эрекция его становилась просто болезненной. Он пытался двигаться навстречу Халдиру, но тот всем своим весом наваливался на него, заставляя лежать смирно, и Гилморн не мог даже прикоснуться к своему пульсирующему желанием члену. В довершение всего, поза была очень неудобной, ему приходилось изо всех сил упираться локтями и коленями, чтобы не елозить по земле животом и прочими нежными частями тела, так что у него ломило спину, плечи и шею, а попка, терзаемая Халдиром, зверски болела.

Когда Халдир кончил, Гилморн чуть не зарыдал от разочарования и досады.

— Понравилось, детка? — сказал эльф самодовольно, слезая с него.

— Потрясающе, — процедил Гилморн сквозь зубы, но сарказм его совершенно ускользнул от Халдира. Тот покровительственно похлопал Гилморна по заду, привел в порядок свою одежду и скрылся из виду.

Желание, разбуженное и не удовлетворенное торопливым любовником, не проходило, более того, становилось невыносимым. Вздохнув, эльф стиснул ладошкой член и за полминуты облегчил свои страдания, зажимая себе рот свободной рукой, чтобы не издавать слишком громких стонов. Потом Гилморн кое-как натянул штаны и некоторое время лежал неподвижно, свернувшись калачиком, тупо глядя на шевелящиеся возле лица травинки. Хотелось плакать, но поскольку слезы — это неудовлетворенная сексуальная энергия, а он уже худо-бедно сам себя удовлетворил, то заплакать не получалось.

На душе у Гилморна было препохабно. Он чувствовал себя жалким, беспомощным и несчастным. Его использовали. Отымели. Халдир, гадина, даже не пытался сделать вид, что Гилморн ему нравится. Нет, он его трахнул потому, что считал распутником, дешевкой. «Я и есть дешевка, — подумал с горечью Гилморн. — Стоило пальчиком поманить, и уже готов. Как я мог так легко сдаться? Ведь я же не хотел этого, я не хотел валяться в кустах с первым встречным, почему я не мог сопротивляться?» Он почти себя ненавидел. Но это было не слишком приятно, поэтому мало-помалу его ненависть обратилась на Халдира. Награждая его про себя всякими прозвищами, из которых самым лестным было «самодовольный болван», Гилморн прокрался к своему жилищу и заперся там. Ему казалось, что следы объятий и поцелуев Халдира просто горят на нем, и каждый встречный будет смеяться и показывать на него пальцем.

Весь следующий день он прошатался по Карас Галадон, одинаково избегая мест и пустынных, и полных жителей. Он опасался встретить Халдира, но его нигде не было. Наверное, услали на границу, Халдир занимался здесь тем же, чем он сам в Лихолесье, это было одной из причин, почему Гилморн принял его приглашение. Лихолесский эльф немного расслабился… и загрустил. Обиднее всего было то, что красивый сероглазый страж границы ему нравился. Стоило ему только попросить вежливо и быть понежнее, он получил бы такую ночь любви, которую никогда не забыл! У Гилморна даже зародилась робкая мысль: а что, если разыскать Халдира и к обоюдному удовольствию немножко просветить его по части мужской любви? Однако ему пришло в голову, что Халдира сначала придется связать, чтобы он не совал свои грубые лапы куда не надо. Потом бедный эльф подумал, что Халдир теперь так его презирает, что даже разговаривать не захочет, и загрустил еще больше. Он дал себе твердое обещание ни за какие коврижки не оставаться больше ни с кем наедине, прекратить рискованные разговоры и вообще вести себя тише воды, ниже травы.

* * *

Когда Румил с Орофином предложили ему искупаться в пруду в окрестностях Карас Галадон, Гилморн посмотрел на них с подозрением, ища на их лицах свидетельство какого-нибудь подвоха. Но два красивых светловолосых эльфа, с которыми он познакомился за ужином, ответили ему взглядами доброжелательными, практически простодушными. Он решил, что если он не станет пить и будет держаться начеку, ему ничего не грозит. И согласился. Зря, как оказалось.