Гилгул

02 часа 02 минуты Пробуждение было неприятным. У Саши возникло ощущение, будто кто-то тронул его за плечо. Он открыл глаза и резко сел на кровати, пытаясь установить природу этого тяжелого чувства. Оглянулся – просто так, на всякий случай, – проверить, не сидит ли в кресле, ухмыляясь язвительно, плод его сумасшествия, Леонид Юрьевич. Нет, не сидит. И вообще, в квартире посторонних не было. Не ощущал Саша чужих флюидов в собственном жизненном пространстве. Однако что-то его потревожило. Конечно, вдруг язвительно ухмыльнулся он. И ему даже известно ЧТО. Шиз. Великий и ужасный. Слез с кровати, жалко шмыгнув носом, подтянул трусы, поскреб в затылке и пошел в кухню. Наклонившись над раковиной, попил холодной воды прямо из-под крана. Сразу стало легче. Зачерпнул водички в пригоршню, плеснул на шею и аж крякнул от удовольствия. Хорошо. Морфей отлетел и теперь махал крыльями где-то в необозримой дали. Саша-то отлично знал собственный организм. Проснулся посреди ночи – все. До утра не уснуть. Газетку, что ли, почитать? Так нету, не покупал сегодня. Библию? Ему без нужды теперь. После своего шиза он вряд ли сможет когда-нибудь взять ее в руки. Книжку? Не хочется. Саша открыл холодильник, достал миску с леонид-юрьевичевскими котлетами, сел за стол и принялся есть, без хлеба, доставая осклизлые от жира котлетины пальцами и запихивая в рот сразу по половине. Нет, что ни говорите, а в безумии есть и приятные стороны. Можно, например, забыть о правилах приличия. Так он и сидел, равнодушно пережевывая котлеты и безразлично глядя в потолок. Резкий звонок в дверь заставил его лениво повернуть голову. «Леонид Юрьевич пришел? – подумал он. – Сейчас открыть дверь и котлетой по благородной физиономии. С размаху. А потом заржать кладбищенским смехом. Вот так…» Саша попытался воспроизвести тот самый «кладбищенский» смех, но подавился котлетой и принялся сосредоточенно дожевывать, чтобы не оплошать в нужный момент. Звонок повторился. В ночной тишине Саше показалось, что он слышит на лестнице голоса: «Спит?» – «Не должен. Свет в окнах горит.» – «Может, помер?» – «Да ладно. Что-то тебе сегодня повсюду покойники мерещатся». – «Позвонить еще разок?» – «Позвони, дело хорошее». И снова звонок. А вместе со звонком вернулось чувство тревоги, от которого он проснулся. Аж сердце зашлось в дурном предчувствии. Саша поднялся, вытер сальные пальцы полотенцем и пошел открывать. На площадке стояли двое. Одному лет сорок, дешевенькое пальтишко, неказистая, приплюснутая заячья шапка-ушанка, мятый костюм. Второй помоложе. На молодом – кожаный плащ, белое кашне, костюм. Словом, выглядит щеголем.

– Александр Евгеньевич Товкай? – спросил тот, что постарше.

– Да, я, – подтвердил Саша. – Александр Евгеньевич.

– Аркадий Николаевич Волин, следователь райпрокуратуры. – Он продемонстрировал удостоверение. – Простите, что побеспокоили среди ночи.

– Ничего, я не спал, – ответил Саша. – Проходите, а я пока халат накину. А то неловко как-то. Вы в костюмах, я в трусах.

– Ничего, ничего, – хмыкнул молодой. – Нам не привыкать.

– Перестань, Саша, – одернул его старший и, повернувшись к хозяину квартиры, добавил доброжелательно: – Конечно, идите, Александр Евгеньевич, мы подождем.

– Да чего ждать-то, – пожал плечами тот. – Дверь закрывайте и проходите в кухню. Вы же не спокойной ночи пожелать зашли?

– Да уж, – хмыкнул молодой. – Это вы верно подметили.

– Значит, будет разговор. А разговаривать лучше в квартире. Иначе всех соседей перебудите.

– Хорошо, спасибо, – ответил старший, и они шагнули в прихожую. Саша прошел в комнату, накинул халат и вернулся в кухню.

– Скажите, Александр Евгеньевич, – быстро спросил Волин. – Когда вы последний раз видели Андрея Николаевича Якунина?

– Кого? – опешил тот.

– Вашего коллегу. Якунина. Андрея Николаевича, – жестко бросил молодой, и они переглянулись. Этот перегляд Саше очень не понравился.

– Андрея, что ли? – догадался наконец Саша. – Так бы сразу и сказали.

– Давайте, мы будем задавать вопросы, – предложил без большой приязни молодой. – А вы просто отвечайте. – И добавил вроде бы с издевкой: – Тезка.

– Да ради Бога, – ответил Саша.

– Итак, когда вы в последний раз видели Андрея Николаевича Якунина?

– Сегодня. То есть уже вчера. Вечером. Он заезжал ко мне за книгой.

– За какой?

– За «Благовествованием». Волин сунул руку под пальто и достал пластиковый пакет. Тот, что был у Андрея. Он не торопясь развернул его, вытащил газетный сверток, развернул и его тоже. Положил на стол «Благовествование».

– Это та самая книга?

– Да, это она, – подтвердил Саша.

– Скажите, а вы не заметили ничего странного в поведении Андрея Николаевича? Саша задумался, перебирая в памяти разговор с Андреем. Затем покачал головой.

– Нет. Он вел себя как обычно. Собирался завтра прийти на работу. Нет, я ничего странного не заметил. А в чем дело? Что-нибудь случилось?

– Видите ли, Александр Евгеньевич, ваш коллега, Андрей Николаевич Якунин, покончил жизнь самоубийством, – ответил старший.

– Как? – опешил Саша. – Когда?