Гильдия темных ткачей

…исключением являются урожденные сумрачные шеры. Изначально принадлежащие и Свету и Тьме, но не обретшие Равновесия, сумрачные либо склоняются к одной из сторон самое раннее к двенадцати годам, либо сходят с ума, ибо противоположные устремления не могут ужиться в незрелом рассудке. К сумрачным Равновесным шерам, познавшим суть Двуединства, урожденные сумрачные не имеют никакого отношения. К счастью, шеры рождаются сумрачными достаточно редко, чтобы данная проблема представляла скорее академический интерес.

«Введение в систематизацию стихий», лекция для первого курса Магадемии, с.ш. Парьен

Шуалейда шера Суардис

435 год, 26 день Холодных Вод. Канун праздника Цветущего Каштана. Суард.

Родной дом встретил Шу косыми взглядами и шепотками за спиной. Расфуфыренные дамы пренебрежительно рассматривали «безвкусное, старомодное, просто ужасное» платье. Сиятельные шеры изучали ее на предмет печати Тьмы и клейма порока. Лакеи перешептывались по углам, поминая отказ имперского кронпринца от брака, и сомневаясь, стоило ли Его Величеству привозить в столицу «позор семьи» и «божеское проклятие». Она шла по галереям, опустив глаза, улыбаясь и делая вид, что не догадывается об их гадких мыслишках.

— …не отвечаю за канализацию, Ваше Высочество! — бубнил лакей. — Прискорбная случайность, Ваше Высочество! Но Вашему Высочеству будет удобно в Незабудковых апартаментах…

Лишь разобрав слово «канализация», она внимательно глянула на прислужника.

— Мне велено вас проводить, а всем заведует шер Вондюмень! — засуетился он еще сильнее. — Извольте сюда, Ваше Высочество!

Распахнув двери, слуга опустил глаза и сжался. Неопределенно кивнув, Шу переступила порог. Хватило одного взгляда на тусклые голубые обои, отстающую от потолка штукатурку и рассохшийся паркет, чтобы подтвердить худшие опасения. Парчовые покрывала, зеркало в золоченой раме и тонконогий столик с инкрустацией лишь подчеркивали затхлость и темноту комнаты, а приторный аромат лилий — клоповую вонь, исходящую от кровати.

Пакость от Ристаны оказалась последней каплей: выпестованное еще четыре года назад, при встрече с Бастерхази, намерение изображать из себя тихую мышку лопнуло.

— Значит, внезапно испортилась канализация, — обернувшись к лакею, пропела Шу. — Понимаю, это проблема. И ершиков для чистки труб во дворце нет.

— Но это не так страшно, — подхватила Балуста, показывая в улыбке небольшие, но острые клыки. — Из вас получится чудный ершик.

Помощник распорядителя вздрогнул, тяжело сглотнул и отступил на полшага.

— Помилуйте, Ваше Высочество! Я не могу… сишер Вондюмень…

— Как-как? Сишер Вонючка? — переспросила Шу. — Прекрасная фамилия для ершика! Часа ему хватит, чтобы написать завещание.

— Получаса, — отрезала Баль. — Так и передайте: через полчаса он отправится самолично чистить канализацию.

Белый, под цвет жабо и манжет, слуга поклонился. От него запахло потом и страхом: мыслеобраз застрявшего в трубе человека в ливрее, с ершиком вместо головы, рос и ширился — слуга не мог уже думать ни о чем другом.

Шу не выдержала и рассмеялась. Но вместо того, чтобы улыбнуться, слуга вздрогнул и кинул затравленный взгляд на дверь.

— Так я пойду, Ваше Высочество? Искать сишера Вондюменя?.. — пробормотал он, еле разлепляя дрожащие губы.

— Идите, — резко оборвав смех, ответила Шу.

Лакей снова вздрогнул, отворил дверь спиной и вывалился в коридор.

От вида комнаты, в которую поселили их с Балустой, Шу хотелось плеваться. А лучше — найти Гильдию Ткачей и ответить сестре любезностью на любезность. А от мысли о том, что ждет за дверью гардеробной, становилось вовсе погано.

— Баль?

— Пошли, проверим, — хмуро согласилась подруга.

Через несколько минут посреди гардеробной валялась куча платьев — красивых, дорогих платьев. Роскошных и изысканных платьев. Коротких, узких, совершенно негодных платьев! Единственное подходящее по размеру висело отдельно, у зеркала. Но ни мерить его, ни даже смотреть в его сторону Шу не хотела.

Пока Баль перебирала и проверяла распакованные служанками наряды — если можно так назвать привезенные из Сойки скудные одежки — к Шу пожаловала сестра.

— Ах, дорогая! Куда вас поселили! Ах, этот Вондюмень! — запричитала она. — Как он посмел?!

Посмел? Сам? Шу еле сдержалась, чтобы не рассмеяться ей в лицо.

— Ах, какая неприятность, — пробормотала она.

— …никуда не годится! — продолжала Ристана. — Вы не можете опозорить королевскую фамилию таким видом!