Гибриды

Мэри повернулась и медленно побрела по направлению к дому Бандры, неся в руках завёрнутый в шкуру кодонатор. Вокруг было множество других женщин, но ни одна из них не выглядела печальной. Те, что разговаривали друг с другом, смеялись; широкие лица тех, кто шёл в одиночестве, озарялись улыбками, адресованными не другим прохожим, а собственным потаённым мыслям.

Мэри чувствовала себя полной дурой. Какого чёрта она делает здесь, в этом мире, с этими людьми? Да, ей нравится проводить время с Понтером. Их секс был таким же потрясающим, как и раньше, общение — интересным и увлекательным, а поездка к Вессан была замечательной в очень многих отношениях. Но ведь в следующий раз они с Понтером будут вместе лишь через двадцать пять дней!

Стая странствующих голубей на некоторое время закрыла солнце. Мэри знала, что это перелётные птицы, курсирующие между двумя домами — одним на севере, другим на юге. Мэри горестно вздохнула и продолжила путь. Она знала, почему все неандерталки, мимо которых она проходила, улыбаются. Они не возвращаются, как она, к одинокому существованию. Они возвращаются к своим возлюбленным женского пола, к своим детям, у кого они есть — к своей семье.

Мэри подняла воротник мамонтовой шубы: начал задувать холодный ветер. Она ненавидело зиму в Торонто и подозревала, что здешнюю она будет ненавидеть ещё больше. Торонто такой большой, в нём столько промышленности, столько людей и машин, что он влияет на своё окружение. К северу от города — как и к югу, в западной части штата Нью-Йорк — всё сплошь заваливает снегом. Но в самом Торонто снег идёт лишь несколько раз за зиму, и почти никогда — перед Рождеством. Конечно, это место не соответствовало Торонто — Салдак располагался в 400 км севернее, там, где в мире Мэри находится Садбери, а в Садбери снег выпадает тоннами. В Салдаке, должно быть, снега ещё больше.

Мэри вздрогнула, хотя сейчас было ещё далеко не так холодно. Она подумала было, не попросить ли компаньон рассказать, на что похожа здешняя зима, но не стала, опасаясь, что Кристина подтвердит худшие её опасения.

Наконец она подошла к раздутому приземистому дереву, представлявшему собой основную часть дома Бандры. Все его листья уже облетели. Мэри вошла в дом. На ней были штаны неандертальского типа, со встроенной обувью, но, переступив порог, она автоматически нагнулась, собираясь разуться. Она снова вздохнула, подумав о том, привыкнет ли она хоть когда-нибудь к этому месту.

Мэри прошла в свою спальню, оставила там кодонатор и вернулась в гостиную. Послышался звук текущей воды. Должно быть, Бандра уже дома, а её партнёр уехал к себе на Окраину предыдущим автобусом. Наверное, раньше звук воды заглушался шумом, который производила сама Мэри, а поскольку дверь в ванную была закрыта — Мэри знала, что исключительно из соображений санитарии, а не соблюдения приличий — то Бандра ещё не почувствовала её запах.

Мэри прошла на кухню и налила себе фруктового сока. Мэри знала, что неандертальцы, собирающие на юге фрукты, сбривают все волосы с головы и тела, чтобы лучше переносить жару. Она попыталась представить себе Понтера без волос. Мэри видела бодибилдеров по телевизору — у них почему-то всегда были безволосые грудь и спина. Либо они их бреют, либо стероиды дают такой эффект. Так или иначе, она решила, что Понтеру лучше оставаться как есть.

Мэри ожидала, что Бандра вот-вот выйдет из ванной, но она всё не появлялась, — а Мэри уже очень хотелось в туалет. Придётся пересилить себя и воспользоваться ванной комнатой совместно с Бандрой. Она подошла к закрытой двери и толкнула её ладонью. Дверь открылась.

Бандра стояла, согнувшись над раковиной и носом почти упираясь в висящее над ней квадратное зеркало.

— Простите, — сказала Мэри, — мне просто очень надо… О Боже! Бандра, что с вами?

Мэри понадобилась секунда, чтобы заметить на полированной гранитной поверхности раковины пятна крови; красные капли не слишком выделялись на розовом камне.

Бандра не повернулась к ней. Наоборот, казалось, она прячет от неё лицо. Мэри подошла ближе.

— Бандра, что случилось? — Мэри протянула руку и тронула Бандру за плечо. Если бы Бандра действительно этого не хотела, Мэри ни за что не удалось бы развернуть её к себе. Но после секундного сопротивления она обмякла и подчинилась.

Мэри судорожно охнула. На всю левую половину её лица расплылся синяк — желтая кайма вокруг сине-чёрной области сантиметров десяти в длину, которая начиналась от самого надбровья и тянулась через всю щёку к уголку рта. Посередине была ссадина диаметром примерно в половину размера синяка, покрытая засохшей корочкой, но Бандра содрала большую её часть — вот откуда взялись капли свежей крови.

— Господи, — сказала Мэри. — Что с вами стряслось? — Мэри нашла какой-то квадратный кусок грубой ткани — платок, полотенце? — смочила его водой и помогла Бандре очистить рану.

По лицу Бандры катились слёзы; они изливались из глубоких глазниц, огибали массивный нос, стекали по нижней челюсти без подбородка и капали в гранитную раковину, смывая кровавые пятна.