Одержимый стоял на коленях, задрав голову и вывалив язык, будто парализованный, Тьма выплескивалась из широко раскрытого рта, из ноздрей, из глазниц… Она пыталась атаковать Корал, но при этом не могла оторваться от послушника, будто привязанная. А это значит…
Прихрамывая, я приблизился к замершему телу «капюшона». Бледно мерцающий клинок заставлял поторапливаться — я чувствовал, что сил у меня осталось крайне мало. Проклятая призрачная тварь вытянула из меня почти весь эфир — теперь я понимал, что означает термин «иссушение». Широко размахнувшись, я примерился — и ударил. Потускневший Клинок, тем не менее, справился со своей работой на «отлично» — и погас лишь в тот момент, когда отделенная от тела голова одержимого покатилась по камням, щедро окропляя их кровью из перерубленной шеи. Призрачная тварь взвыла, дернулась в последний раз — и начала таять. Легкий ветерок развеял ее остатки, словно дым от затухающего костра — и все кончилось.
В изнеможении рухнув на колени, я прижался лбом к горячему камню. Сил не осталось вовсе. На этот раз я не почувствовал эйфории и прилива сил — даже влившегося в меня эфира из Источника поверженного послушника едва хватило, чтоб удержать меня в сознании.
— Дэймон! — Корал подбежала ко мне, присев, обхватила мою голову, подняла и обеспокоенно всмотрелась в мое лицо.
— Дэймон, ты в порядке?
— Я же сказал… Из пещеры — ни шагу! — прохрипел я, едва выталкивая звуки из пересохшего горла.
— Мужлан, — Корал не выдержала, и рассмеялась.
— А еще — дуб и солдафон, — я тоже выдавил из себя подобие улыбки.
— Ага, — Корал широко улыбнулась и, притворно вздохнув, проговорила, — Что взять-то со Старка? Ладно. Вставай! Кажется, все закончилось. Ты же не хочешь, чтоб тебя в таком состоянии увидела твоя дикарка?
Теперь рассмеялся и я.
Ох и язва же эта девчонка!
Эпилог
Со смертью одержимого атака захлебнулась. Потеряв командира, остатки нападающих растерялись и гарнизон быстро с ними покончил. Пленных защитники не брали. Какая-то часть нападавших успела сбежать, уйдя в пещеры, но их отлов был лишь делом времени. Гораздо сложнее было с предателями — их точный «списочный состав» был, разумеется, неизвестен, и здесь уже местные не спешили. Зажглись костры, разогрелся металл — и ночь разрезали отчаянные крики допрашиваемых. Что характерно, меня подобные средневековые методы абсолютно не трогали. Безопасность города для местных была важнее, чем страдания допрашиваемых или собственный моральный облик, и я их понимал. Предатели получали ровно то, чего заслуживали, не больше, ни меньше, и, хотя бы здесь этот странный мир был справедливее нашего, где палача и убийцу могли отпустить на все четыре стороны, руководствуясь «политическими соображениями», а предатели, зачастую, вовсе не несли никакого наказания, даже формального.
Я немного пришел в себя, плотно поел, отведал чудной настойки, присланной Рэйей с Ти Кваем, и мое приподнятое настроение омрачал лишь один факт: добраться до Дарикса мне так и не удалось. Ушлый старикашка, почуяв, что пахнет жареным, свинтил в неизвестном направлении. Гребаный ублюдок! Надеюсь, рано или поздно наши пути все-таки пересекутся —и тогда уродцу не удастся так легко отделаться.