Гиблая Крипта (СИ)

— Это Хадир Птицелов, — Вурнхи указал на стоявшего подле верзилу. — Он пойдет с тобой в Гиблую Крипту.

Каторжанин сделал шаг вперед и приветливо осклабился, явив оным действием отсутствие одного из передних зубов. Хадир имел круглую дружелюбную физиономию и глупые исполненные детской наивности глаза. Даже густая борода не придавала ему солидности. Видно, сего простофилю сослали на рудники лишь за то, что он мог протянуть в тяжелейших условиях копей куда дольше, нежели обыкновенный хилый крестьянин. Орк не удивился встретив в Шархидате беглого преступника. Отдаленные поселения Садрийского королевства неизменно кишели «мечеными». В том, что громила именно беглый сомневаться не приходилось, ибо в Садрии уже полсотни лет в качестве наказания применялась только пожизненная каторга. Ведь кому-то же надо было добывать руду для изготовления оружия, столь необходимого в связи с постоянной угрозой вторжения с севера войск некромантов.

— Рад встречи, Хадир Птицелов, — кивнул молодцу орк. В ответ тот лишь еще шире улыбнулся.

— А теперича нам надлежит найти твоего второго попутчика, — важно заявил иркун и, смуро понизив голос, добавил:

— Я недавно видел его неподалеку.

Около пяти минут козлочеловек сновал по толпе. В конце концов у него получилось отловить высокого поджарого мужика — прямого, точно в спину ему заместо позвоночника затолкали копейное древко. Необычная осанка выдавала в нем бывалого солдата, много лет промаршировавшего в строю и отстоявшего в караулах. Впрочем, сие отнюдь не означало, что оный пустынник умел сражаться. Обыкновенно вымуштрованные печатать шаг и вытягиваться во фрунт ратники в настоящей схватке являли собой жалкое зрелище. Хотя именно на этом и держалась власть короля и нобилей, потому как в Садрии только благородные обладали серьезными воинскими умениями и не ведавший боевого ремесла народ не мог противиться их господству. Набранные же из крестьян пехотинцы служили лишь для того, чтобы выставлять их супротив некромантских мертвых орд да ватаг дормирских находников.

— Досточтимый, Дрогг, представляю тебе Джарифа Золотаря — сильнейшего после Брумара воина Шархидата, — с апломбом молвил иркун, подведя жилистого человека к орку.

Означенному пустыннику было за сорок. По меркам людей он являлся почти стариком. На висках и в бороде Джариф поблескивала седина. Оружием второму бойцу селения служил насаженный на длинное ратовище булыжник. Светлые глаза и волосы приставленных в помощь полукровке ратников говорили о том, что родились они далеко за пределами этролдских песков, а нелепые пустынничьи имена, видно, получили, уже поселившись в Шархидате.

— Рад встрече, охотник, — отсалютовал каменным молотом Золотарь.

— Да даруют боги изобилие тебе и твоему роду, воин, — ответил человеку орк.

— Когда ты планируешь отправиться в крипту, охотник? — без обиняков перешел к делу старый солдат.

Дрогг на мгновение задумался, скосив глаза в сторону восточного края небосвода, где уже серела тоненькая полоска света.

— Могу прямо шейчаш, — пожал плечами орк. — Только мне надобно шбегать за припашами к Вахиру Оштроглажу.

— В этом нет нужды, охотник, — Джариф положил руку на предплечье болдыря, верно, чтобы тот невзначай не улизнул прочь. — Моя жена приготовила на дорогу столько, что целую роту прокормить хватит.

— Хорошо, — кивнул Дрогг. — Тогда жайдем к тебе, а потом — в путь.

Несмотря на высокое положение одного из лучших воинов, Золотарь жил в маленькой лачуге на краю селения. Бывший солдат не обманул и, когда они пришли к его дому, скрылся за дверью и спустя несколько минут вынес два под завязку набитых сушеными финиками мешка. За ним халупы появились двое юнцов. Первый, курносый и прыщавый, тащил еще одну торбу фруктов, а второй, коренастый, с плоским лицом и носом-картошкой, волочил три бурдюка.

Джариф вручил поклажу спутникам. Попрощаться с отправлявшимся в поход отцом выскочили еще трое ребятишек помладше, позже на пороге возникла и жена Золотаря — дородная широкобедрая женщина, лет пятнадцать на младше мужа.

Бывший солдат по очереди обнял детей, каждому прошептав на ухо какие-то теплые слова. Затем пустынник нежно прижал к груди супругу. Та тотчас взорвалась рыданиями, вероятно чая, что видит благоверного в последний раз. Джариф одернул женщину несколькими строгими фразами. Впрочем, когда бывший солдат обернулся к спутникам, глаза его полнила отнюдь не злость, а горькое страдание. Лицезря трогательное расставание, Дрогг невольно потупился, в то время как Хадир Птицелов глазел на происходящее с безразличным равнодушием. Похоже, молодой верзила никогда не имел семьи и не ведал, что значит испытывать к кому-либо сильные чувства.