Гибель титанов ч.1

Приморский городок на востоке Самния давным-давно превратился в сонную рыбацкую деревушку. Торговли нет, ремесла нет, порт зачах — обычная история для Италии. Дикая резня, устроенная поначалу германцами, осталась в далеком прошлом, и потомки гордых римлян кое-как приспособились к власти новых, диковатых хозяев. Лангобарды забрали себе лучшие поля и виноградники, а тех, кто там работал, превратили в литов, своих крепостных. Те же римляне, что умудрились свою землю сохранить, отдавали теперь треть урожая. Германцы на этой земле превратились в аристократию. Воины победнее воевали пешими и несли щит и копье. Воины знатные бились в конном строю, и в этом деле не уступали ни готам, ни аварам из старинных родов. Отличная конница была у лангобардов. И лошади у них были превосходные, раз могли нести всадника в доспехе и попону из железной чешуи. И даже седла с высокой лукой, что подсмотрели у словен, в Италии давно уже оценили. Лангобарды были парнями не шибко грамотными, но уж точно не законченными дурнями. Одного поражения от мораванской конницы им хватило за глаза.

Тут, в герцогстве Сполето, общины могли выставить тысяч пять, а то и все шесть войска, из них полутысяча тяжелых всадников и четыреста мечей газиндов, личной дружины герцогов. Огромная сила, которая теснила понемногу ромеев, отгрызая деревню за деревней, городок за городком уже семьдесят лет.

Крошечный домик у ворот Атернума был куплен Валерием за какие-то смехотворные деньги, и теперь он сидел там вместе с человеком, одного взгляда которого боялся больше, чем адских мук. Незнакомец в маленьком городке всегда режет глаз, и по округе уже пошли слухи. Того и гляди кто-то из куриалов заглянет и поинтересуется, а чем, собственно, дышит пришлый горожанин. Чем занимается, и не станет ли прятаться от податей. Пока что отсутствие интереса к ним вызвано было тем, что Валерий вовремя занес мзду местному гастальду, объясняя, что прячется от суда, который ждет его в землях ромеев.

Он рассказал ему возвышенную историю несчастной любви, наполненную патетическими чувствами, стремлением к обладанию прекрасной девой, и еще более, ее приданым. План поначалу казался безупречным, но почему-то не сработал. И несмотря на то, что деву ту он успешно и не без приятности для обеих сторон невинности лишил, суровый отец своего благословения не дал, блудную дочь отправил в монастырь, а самого незадачливого жениха захотел судить по всей строгости римского закона. Потому-то он, несчастный влюбленный, в этой дыре и прячется. Ибо жениться на богатой невесте он согласный, а судиться с самим патрицием нет. Нет у него в суде ни малейшего шанса. Оберут его до нитки и кнутом шкуру спустят. А ежели та девица по наущению отца покажет, что он ее силой взял, то можно головушки буйной лишиться. А это и вовсе полнейшая грусть. Могучий германец понимающе оскалился, сочувственно похлопал его по плечу и позволил беглому ромею со слугой жить в городе.

Жила странная пара незаметно. Валерий из дому выходил редко, а его сосед не выходил оттуда вовсе. Уж больно он был приметен. Коренастый здоровяк с тяжелым взглядом отпетого душегуба пугал Валерия до дрожи. И даже когда тот улыбался, демонстрируя неполный комплект зубов, это ситуацию не улучшало. Скорее наоборот. Потому как улыбка его напоминала волчий оскал. Собственно, человека этого так и звали, Волк. А поскольку он сидел в хижине безвылазно и ждал условленного времени, то волей-неволей им приходилось о чем-то говорить.

— А давно ты князю служишь? — спросил как-то Валерий после ужина, подкидывая валежник в очаг.

— Да как борода расти стала, — пожал плечами Волк. — Сначала в войске служил, а потом в егерях. Я мальцом еще на охоту часто ходил. Лучше меня никто не мог зверя выследить. Я по лесу тише иной рыси крадусь. К оленю на десять шагов могу подобраться, из лука его приложить, а потом загнать подранка. Для потайных дел самое нужное умение оказалось.

— Скажи, Волк, а чем княжеские егеря занимаются? — с замиранием сердца спросил Валерий.

— А завтра у нас какой день? — возвел глаза к соломенной кровле Волк.

— Памяти святого Кирилла Иерусалимского, — непонимающе посмотрел на него Валерий. — Восемнадцатое марта.

— О! — непритворно обрадовался Волк. — Вот завтра и узнаешь. Недолго осталось.

Наступивший день казался Валерию бесконечным. Обычное ничегонеделание тяготило его невероятно. Все же он был человеком молодым и горячим. И даже карты, до которых Волк оказался большим охотником, увлечь его не могли. Валерий раз за разом получал какие-то погоны, отчего Волк веселился, как ребенок, и громко хохотал, хлопая себя по ляжкам. Очевидно, эти самые погоны несли какой-то скрытый смысл, который остался Валерию непонятен. И даже в шахматы патриций проигрывал княжескому егерю вчистую. Несмотря на звероподобную внешность, варвар неплохо просчитывал ходы и даже мог подсунуть фигуру под удар, что неизменно приводило порывистого римлянина к поражению. Давно уж наступила ночь, а они все играли…

— Слышишь? — Волк упругим движением вскочил на ноги и застыл.