Гибель Светлейшего

— Айда вперед! — скомандовал Шарик и ловко ударил Николая Николаевича коленкой пониже поясницы.

Быстро скрутив пленнику руки за спину, он спустил его с лестницы и погнал через весь двор к кирпичному амбару.

Потемкин, ощущая удары дулом нагана в спину, бежал не переводя дыхания. У дверей амбара он сообразил, что толстяк бил его не наганом, а огромным ключом. Ему стало одновременно стыдно и радостно.

Шарик отомкнул ржавый замок и, слегка приоткрыв дверь, захихикал:

— Дядя! Хочешь, сливочным мороженым угощу?

Не дожидаясь ответа, он вдруг размахнулся и угостил пленника звонкой оплеухой.

Потемкин съежился от боли и позора и быстро юркнул в открытую широкую дверь.

Два пленника

После яркого солнца прохладная темнота каменного амбара казалась совершенно непроницаемой, Николай Николаевич стоял, закрыв глаза от ужаса. Он боялся пошевелиться и двинуться с места. Ему казалось, что он стоит на краю глубокой ямы, а в ней копошатся змеи, черви и крысы.

— Вы что, тоже в плену у этих бандитов?

Потемкин вздрогнул от неожиданности, услышав тихий, осторожный голос. Присутствие неизвестного человека его обрадовало.

— Да, в плену. Вы здесь один?

— Один.

Глаза постепенно привыкли к темноте. Мрак в амбаре был не полный. Через узкую щелку над дверью проникал свет. Николай Николаевич увидел темную человеческую фигуру, сидевшую на полу, а приблизившись к ней, разглядел даже бороду.

— Можно узнать, кто вы такой?

— Я коневод из Эрании.

— Давно вы здесь? — спросил Потемкин, не поняв, о какой Эрании говорил его случайный товарищ по несчастью.

— Со вчерашнего дня. Меня привезли сюда из Ново-Алексеевки. А вы кто будете?

— Врач из Петрограда. Гомеопат.

— Как же вы сюда попали?

Николай Николаевич, присев рядом с бородачом, подробно рассказал историю налета зеленых на поезд и про смерть раненого Грицка.

— Разбойники! Представляю, что вы пережили от этих злодеев.

Тронутый сочувствием бородача, Потемкин поинтересовался:

— Разрешите узнать, как вас зовут?

— Евстафий Павлович. Фамилия моя — Пряхин.

— А меня зовут Николаем Николаевичем. Потемкин.

— Ну, что же, будем знакомы!

Нигде люди не сближаются так быстро, как в заточении. Уже через час Евстафий Павлович рассказывал о лошадях, которыми гордилась Россия.

— Вам, конечно, известен Крепыш — светило и гордость русского коннозаводства, чье имя с благоговением произносили наши коневоды?

— Н-да! — не совсем уверенно ответил Николай Николаевич.

— Я помню, — сказал Пряхин — траурный день нашего отечества, когда семь лет тому назад померкло это блистающее светило. Боже мой, что тогда творилось в России! Как страдали русские люди, читая в газетах о поражении непобедимого Крепыша! Кто же его победил? Вы думаете, американский жеребец Дженерал-Эйч? Ерунда! Чепуха! Победило подлое вероломство наездника-иноземца, которому доверили на таком ответственнейшем состязании единственного русского рысака. Понимаете, единственного!

В голосе Евстафия Павловича прозвучала неприкрытая горечь. Он помолчал, видимо, переживая поразившее его печальное событие семилетней давности.

— Каждый коневод, — продолжал Пряхин, — мечтает вырастить лошадь, подобную великому Крепышу. Я тоже мечтал всю жизнь, и мечта моя, можно сказать, осуществилась. Мне удалось создать родоначальника новой лошадиной породы, жеребца Светлейшего…

— Светлейшего?! — вздрогнул Николай Николаевич. — Простите за нескромный вопрос: почему вы назвали лошадь Светлейшим? Что означает этот символ?

— Никакого символа нет. Отец его, жеребец светло-серой масти, назывался Светлым. А в коневодстве принят порядок сохранять первую алфавитную букву для удобства определения рода. Поскольку у сына масть оказалась светлее, чем у отца, я и присвоил ему имя Светлейшего.

— А-а…

Разочарование Николая Николаевича не ускользнуло от внимания коневода.

— Многие полагали, — продолжал Евстафий Павлович, — что имя Светлейший было дано в честь князя Потемкина-Таврического. Признаюсь, я далеко не поклонник этого екатерининского вельможи. До сих пор для историков осталось неразрешенной загадкой — кто же был на самом деле князь? Гениальный администратор или просто ловкач, очковтиратель, обессмертивший свое имя пресловутыми «потемкинскими деревнями»?

Николай Николаевич, оскорбленный за своего великого прадеда, запротестовал: