Гибель синего орла

Через час "Витязь" подходит к месту катастрофы. Долго бороздим море параллельными курсами, но ничего не находим. Пять пастухов и двухтысячный табун бесследно пропали в волнах надвинувшегося моря.

Рынтыиргин в последний раз внимательно оглядывает море. Старик сгорбился; он тяжело переживает гибель сына. Он медленно водит биноклем, оглядывая дальние горизонты, и вдруг молча передает мне бинокль, махнув на запад.

Тонкая фиолетовая черта, почти не различимая в сильные линзы морского бинокля, дрожит в воздухе, словно мираж. Пинэтаун прибавляет парусов, и вельбот, накренившись, мчится на запад.

Ветерок попутный. "Витязь" быстро плывет по волнам, и скоро мы видим совершенно отчетливо лес оленьих рогов над водой.

Удивительно!

Олени, сбившись в плотную кучу, стоят среди моря, опустив голову. Около стада бегают по воде люди, размахивая шкурами.

- Четыре человека... а где же пятый?

Навсегда я запомню эту картину: двухтысячный табун неподвижных оленей среди мерцающего безбрежного океана, черноватые фигурки людей и белые корабли облаков, плывущие в вышине.

Рынтыиргин волнуется. Все, даже маленькая Нанга, с тревогой следят за бегущими по воде фигурками. Паруса могут испугать оленей. Спускаем грот-парус, идем на веслах и садимся на мель неподалеку от стада. Море затопило здесь невысокий увал тундры.

К вельботу подходят пастухи. Грязная их одежда изорвана, похудевшие лица запачканы илом. Широколицый энергичный молодой чукча с жесткими, коротко остриженными волосами, сын Рынтыиргина, рассказывает о приключениях дежурной бригады.

В ночь наводнения стадо далеко разошлось по тундре. Комаров не было, и олени спокойно поедали листву карликовых ивнячков. Море напало внезапно, пастухи по колено в воде принялись собирать оленей. Широкий и глубокий пролив отрезал табун от берега тундры. Олени не пошли вплавь, и скоро противоположный берег пролива затопила вода. Стадо очутилось на большом острове среди океана. Море надвигалось неумолимо, теснило оленей и людей к центру острова и наконец затопило сушу. На месте острова образовалось мелководье: вода покрыла копыта оленей. Начался ураган: океанские волны с ревом разбивались у мелководья, тучи брызг и клочья пены летели через весь табун.

Снежная метель с морозом чуть не погубила людей. Летняя одежда промокла и обледенела; пастухам пришлось заколоть четырех оленей, снять шкуры, вывернуть их мехом внутрь и, скрепив края ремешками, надеть теплые "безрукавки". В этой одежде пастухи согревались, забираясь в гущу оленей, стесненных мелководьем.

Лишь один пастух в погоне за отбившимися оленями ушел далеко в тундру и не подавал о себе никаких вестей. Оленей он успел повернуть к табуну, но сам не вернулся. Вероятно, наступающее море преградило путь к спасительному острову.

Нужно сменить усталых пастухов, и Кемлилин поручает Пинэтауну охрану табуна, очутившегося среди океана. Пастухи, наловив бревен плавника, живо связывают маленький плот. На плоту оставляем Пинэтауну на всякий случай двухнедельный запас продовольствия, ружье и последние полбочонка пресной воды.

Опасаясь шторма, спешим назад - снять с бревенчатого настила и вывезти на берег всех людей. Кемлилин и Рынтыиргин, отталкиваясь веслами, выводят вельбот с мелководья. На борту "Витязя" сейчас восемь человек. Вельбот превращается в спасательное судно.

- Прощай, черноволосенькая!

Пинэтаун размахивает ружьем. Нанга грустно провожает глазами молодого пастуха. Губы ее дрожат - она не хочет расставаться с юношей, спасшим ей жизнь. Девушка срывает платочек и машет Пинэтауну.

- Нанга, поднимай паруса! - шутливо командую я.

Нанга проворно тянет фалы, пастухи помогают ей. Девушка сообразительна - она скоро станет настоящим матросом.

"Витязь" уходит в море по галсу, оставляя за кормой волны белой пены. Долго любуюсь Пинэтауном в морской бинокль. Опершись на ружье, смелый юноша задумчиво смотрит вслед уходящему "Витязю".

Глава 9. ЧАНДАРА

После разлуки с Пинэтауном Нанга сопровождает меня повсюду, как тень. Борьба с ураганом сплотила маленький экипаж "Витязя". Девушка боится потерять друзей и остаться одинокой в незнакомом стойбище.

Обитателей "бревенчатого островка" удалось перевезти к новому берегу тундры в три рейса. У большого озера, образовавшегося во время урагана, пастухи разбили палатки и яранги объединенного лагеря.

Никто в стойбище не понимает языка Нанги - даже старики, изъездившие тундру от Чукотки до Индигирки. Некоторые ее слова походят на юкагирские, но смысл их местные юкагиры разгадать не могут.

Однажды я знаками попросил Нангу показать старому Рынтыиргину татуировку на ее груди. Она испуганно вцепилась смуглыми ручками в кофточку и забилась в дальний угол палатки. Я не стал тревожить ее и сел писать дневник. Нанга долго не могла успокоиться, подозрительно посматривая на меня из-под густых ресниц.

"Можно ли найти родных девушки и есть ли они у нее?" - записал я в дневнике в тот вечер.

Сестра Пинэтауна подружилась с Нангой. Объяснялись они жестами и немного понимали друг друга. Все дни девушки проводили в моей просторной палатке, сделанной из парусов "Витязя".