Гибель Марса

  На этот раз угнетающее действие медиатор не было столь очевидным, и я что-то соображал, чего нельзя было сказать о Викторе Ханыкове. Он едва передвигал ноги, а взгляд был остекленевшим. Зачем он мне был нужен, я не имел ни малейшего понятия, хотя он спас меня в Петропавловской крепости. Конечно, комиссар Ё-моё убил бы его. Я думаю, что он с удовольствием убил бы нас обоих. На всякий случай он убил бы своего раба -- Сорок пятого юмона. Но у нас был шанс остаться в живых, и я хотел его использовать.

  -- Направо! -- командовал комиссар Ё-моё. -- За мной!

  Мы вскарабкались по трапу на палубу для среднего класса. Здесь были отдельные каюты, на полу лежали дорожки, а воздух кондиционировался и дезодорировался. Да и пахло дорогим рестораном, что у лично у меня ассоциировалось с купатами и борщом. Ко всему к этому примешивался запах коньяка. Откуда-то доносились голоса и музыка.

  Комиссар Ё-моё шел целенаправленно. Похоже, он знал, что делает. Несколько раз мы свернули налево, один раз направо, потом поднялись еще на одну палубу, прошли ее до конца, спустились в пятую секцию, и комиссар остановился перед каютой с номером 12043Б.

  -- Быстро заходите, -- он буквально затолкал нас внутрь.

  Представительский номер на шестерых действительно походил на корабельную каюту. Не хватало только иллюминаторов и аквариума с золотыми рыбками. Койки в два яруса были выкрашены белой эмалью. Виктор Ханыков рухнул на ближайшую из них и захрапел. Я, как ни странно, еще держался на ногах, хотя порой сознание не улавливало реальности происходящего. Мне казалось, что это длинный, длинный сон, в котором я видел то комиссара Ё-моё, то юмона, то пожарника, то бишь тайного агента неизвестно какой службы -- Виктора Ханыкова. Но что мы делали и для чего куда-то двигались, я хоть убей, соображал только в моменты просветления.

  -- Я должен вас покинуть на час, -- поведал нам комиссар Ё-моё.

  Естественно, Сорок пятый остался сторожить. Но куда сбежишь с подводной лодки? Можно было, конечно, спрятаться где-нибудь в бесконечных коридорах и переходах. И даже наверняка продержаться до прибытия звездолета "Абелл-085" на Марс. Но во-первых, звездолет не должен был прибыть в конечный пункт, а во-вторых, комиссар наверняка не оставит бы нас в покое. Это я понимал совершенно точно. Единственное, чего я не знал со стопроцентной вероятностью, что звездолет заминирован.

  - Следи за ними, -- наказал комиссар Ё-моё Сорок пятому и вышел.

  -- Есть, хозяин! - вслед ему отозвался юмон, но почему-то по уставу не встал со своей койки. Видать, он тоже был ошарашен, а устав ему осточертел.

  -- Где мы? - спросил я как бы между делом.

  -- Сам не знаю, -- ответил юмон.

  Похоже, он, как и я, плохо понимал происходящее.

  -- Ты хоть знаешь, что делать? - спросил я осторожно.

  -- Знаю, -- простодушно отозвался он.

  -- А что именно?

  -- Ждать... -- он уселся в позу лотоса.

  На уровне подсознания я понимал, что мне нельзя открываться ему, что прежде всего, он верен своему хозяину -- комиссару Ё-моё, а только потом руководствуется своим чувствам. А ведь мне казалось, что он настроен ко мне дружески. Поэтому я улегся на койку и притворился спящим.

  Не помню, сколько прошло времени - час или два, но я точно знал, что комиссар скоро заявится, потому что часы в каюте показывали без пяти пять вечера. А катастрофа должна произойти в 17:45. Пока никаких признаков волнения на звездолете не наблюдалось. Впрочем, команда звездолета могла не доводить до сведения пассажиров об угрозе метеоритного дождя. Если, конечно, причиной катастрофы действительно были метеориты.

  Между тем, я прислушивался: мелко вибрировали стенки, иногда мимо каюты кто-то проходил, во всем остальном царило полное спокойствие.

  Ровно в 17:00 явился растерзанный комиссар Ё-моё. Его мундир был выпачкан непонятно в чем, галстук торчал куда-то вбок - о него явно вытирали руки, фуражка же вообще сидела, как седло на корове.

  "Что я говорил!" -- едва не вскричал я.

  -- У нас проблемы! -- заявил комиссар Ё-моё, ворвавшись в каюту.

  Он добежал до ее середины, остановился и с минуту тупо разглядывал нас троих. Понятно, что Виктор Ханыков интересовал его меньше всего, ибо он спал мертвецким сном. Я же бессмысленно таращился в облупившейся потолок.

  Затем комиссар Ё-моё произнес:

  -- Так, ты... остаешься... -- показал он пальцем на Сорок пятого. - А ты... -- он посмотрел на меня, - пойдешь со мной.

  Я никак не отреагировал. По сценарию я должен был изображать полного идиота. Не долго думая, комиссар Ё-моё схватил меня за руку и приподнял, но удержать не смог, и я шмякнулся на койку, чтобы сосчитать количество заклепок вокруг потолочного вентилятора, который не работал. Комиссар Ё-моё витиевато выругался.

  -- Помоги! - приказал он юмону.

  Вдвоем они поставили меня на ноги. Теперь по идее я должен был изображать ходячего зомби. По крайней мере, так было в первом перемещении. То ли я привык к лекарству, то ли доза была маленькая, но мое сознание сделалось ясным, как у школьника на первом свидании. А ведь на Ханыкова медиатор подействовал угнетающе.