Гибель Марса

  -- Можно вас на секунду? -- и вывел в коридор, который опоясывал центральную часть корабля. Номер нашей каюты, как ни странно, был тринадцатым. -- С вами хочет поговорить сенатор Парфен Черноков.

  И мы вошли в соседнюю каюту.

  Я лично не был знаком с Черноковым, но знал, что он председатель комитета по безопасности.

  Каюта была пуста. В ней находились два кресла и стол между ними.

  -- А что он тоже?.. - осторожно спросил я.

  -- Он тоже, -- кивнул Гиренчир.

  -- В смысле цекул? -- уточнил я.

  -- Да, -- сказал он.

  В иллюминаторы брызнул дневной свет -- мы снова оказались над океаном.

  Белые шары астросов, на всякий случай одетые в плазменную защиту, и треугольные корабли цекулов заполнили все небо. Один за одним они делали ловкий маневр и пулей покидали атмосферу Земли. Некоторое время мы еще видели белые или красные точки, но затем и они растворялись в голубом просторе. Внизу под нами бурлила морская гладь - там в темной мрачной глубине взрывались пирамиды астросов. Впрочем, не успели мы миновать южную оконечность Америки и налюбоваться на город Пунта-Аренас и пустыни там, где когда-то текла великая Амазонка, как прямо из ледников Антарктиды взлетела еще одна вереница белых шаров и исчезла в космосе.

  -- Эти осваивали пресные озера Южного полюса, -- пояснил Гиренчир.

   На высоте примерно восемнадцати километров мы увидели границу дня и ночи.

  -- Мы что улетаем? - забеспокоился я.

  -- Тройственный Союз уходит из галактики.

  -- А... мы? - оторопело спросил я.

  -- Все уходим. Это один из основных пунктов договора. Отныне человечество останется в одиночестве. Чистый генетический эксперимент.

  -- Но я не хочу! С какой стати! - Я выскочил в коридор и распахнул в каюту номер тринадцать.

  Она была пуста. Гиренчир, как привязанный, топал за мной. Я схватил его за грудки.

  -- Что вы с ними сделали?

  -- Спокойно, спокойно, -- развел он руки, давая понять, что не собирается со мной драться. - Ваши друзья отправлены в Мурманск.

  -- Какой, на хрен, Мурманск?! - я потащил Гиренчира следом за собой и выглянул в иллюминатор.

  Действительно даже с такой поднебесной высоты можно было рассмотреть контур Кольского полуострова. И его на зеленом фоне можно было разглядеть крохотную капсулу, которая скользила вниз. Над ней как раз раскрылся белый парашют.

   -- Я хочу остаться! - заявил я, мотнув головой в сторону иллюминатора.

  -- Это невозможно, -- заявил Гиренчир. - Согласно решения Тройственного Союза...

  -- К черту союз! - крикнул я.

  -- Отпустите меня, -- попросил Гиренчир.

  Он был ниже меня ростом и явно слабее. Я отпустил его и упал в кресло. Сил не было выяснять отношения. Гиренчир еще что-то лепетал, объясняя ситуацию, типа:

  -- Все цекулы должны покинуть солнечную систему... Мы играем по честному...

  Или:

  -- Тройственный Союз - это очень серьезно!

  Или:

  -- Мы должны поскупиться малым из-за большего!

  -- А ради чего?

  -- Ради будущего!

  -- А что я буду делать там?! -- я ткнул рукой в черное, бездонное небо.

  Все же я был настоящим землянином и не привык к масштабам космоса. Я хотел прожить долгую жизнь и умереть на родной планете.

  -- По-моему, вам надо выпить и расслабиться! - к дверях каюты в белой рубашке и галстуке, подтянутый и бодрый, стоял сенатор.

  Он руководил комитетом по безопасности Земли, и у него были самые широкие полномочия. К тому же в прессе его называли Непримиримым Парфеном за позицию по вопросу астросов. Естественно, в последнюю неделю я не следил за прессой - не он ли является одним из авторов великого переселения цекулов? Смысл заключался в том, чтобы, как минимум, сорвать куш в Земных банках и на падении акций.

  Черноков потащил меня к себе. Что мне оставалось делать? Я был словно в трансе - какой-то Тройственный Союз, который я в глаза не видел, самым наглым образом вмиг решил мою судьбу. А как же демократия? Эта священная корова, которую так лелеяла цивилизация? Все коту под хвост! О маленьких людях, то бишь, цекулах, забывают в первую очередь.

  Гиренчир пропал, а Парфен Черноков нарочито суетился. Оказывается, я сидел у него в каюте и он махал на меня платочком. Затем он куда-то позвонил, и почти мгновенно явился стюард.

  -- Самой лучшей водки и закуски! - приказал Черноков.

  -- Извините, но на взлете не подаем.

  -- Мальчик! Ты не понял! Дай нам водки! Мы земляне! - Парфен Черноков многозначительно потыкал в меня пальцем. - Прощаемся с родиной. Бутылку пшеничной!

  К сожалению, я не уловил в его словах ни тени юродства, иначе бы у меня был повод встать и уйти.

  -- Извините, не сообразил, -- дернулся стюард. - Все сделаю, -- он подобострастно улыбнулся, очевидно, признав сенатора.

  Парфен Черноков проводил его нервным взглядом, но когда обратился ко мне, его лицо снова было лицом бодрячка.

  -- Проблема не в том, что мы уходим, -- сказал он. - Проблема в контроле. Мы должны! Нет, обязаны вернуться! Для этого нам очень скоро понадобятся люди, такие люди, как вы.

  -- Ну так оставьте меня, -- попросил я. - Клянусь, я никому ничего не скажу. Стану рыбаком или буду выращивать картошку.

  -- А ваши друзья? - Черноков наклонился и сделал многозначительную паузу.

  -- Что мои друзья?.. - не понял я.