Конечно, проще всего замкнуться в своей стихии. Живущий, к примеру, в воде редко вспоминает о небе: для него вода — и земля под ногами, и небо над головой. И весь его мир ограничен водной поверхностью, хотя этого можно не замечать. Потому что вода переходит в воздух, а воздух переходит в небо, а небо переходит в безграничную даль. Свой мир незаметно переходит в чужой — в мир сухой синевы и сухих звезд, которые светятся, как глубоководные рыбы. Но зачем рыбе этот сухой мир? Рыбе нужно побольше воды, чтобы поглубже нырнуть или подняться к самой поверхности — и поплыть куда-нибудь, подальше от берегов, от всех берегов, земных и небесных… Рыбе нужно побольше воды, и ни к чему ей земля и небо…
Так почему же Кефаль так боится их потерять?
Кефаль ловят, устилая воду рогожами, отделяя воду от неба, отбирая у рыбы этот чужой и не нужный ей мир… И тогда Кефаль сама бежит в этот мир: выпрыгивает из воды на рогожи.
Странная рыба Кефаль: у нее отбирают вроде бы ей не нужное, но в том-то и дело, что в природе нет ненужных вещей. И когда мы живем в воде, нам нужны земля и небо, а когда живем на земле — нам нужны небо и вода. И даже когда мы парим в небе, нам нужны земля и вода, мы не можем окончательно от них оторваться.
Птичка Оляпка из отряда воробьиных вроде бы и оседлая птичка, а вот освоила все виды передвижения. Она может и походить, и полетать, и поплавать, и даже пройтись по дну, что для птицы, согласитесь, выглядит дико. Не каждая птица станет путешествовать по дну речки… Но, опять-таки согласитесь, есть особая прелесть в том, чтобы путешествовать по дну речки и при этом не считать себя утонувшим, а считать себя путешествующим. Оляпка считает себя путешествующей…
Вот она идет по дну стремительной горной речки, идет не спеша — это речка мчится стремительно. Речка мчится мимо Оляпки, и над Оляпкой, и под Оляпкой, речка мчится со всех сторон у Оляпки, и Оляпке кажется, что мчится Оляпка, такое создается у нее впечатление. Можно обойти весь свет, а можно стоять на месте, чтобы весь свет обошел тебя…
А жизнь? Ведь и она проносится, когда мы стоим на месте. Она мчится стремительно, даже если мы прочно сидим на дне. Чем прочнее мы сидим на дне, тем стремительней жизнь проносится мимо нас, хотя нам кажется, что мы живем, — такое создается у нас впечатление.[89]
Впрочем, не каждому удается опуститься на дно. Пеликану, например, это не удается.
Пеликан — водоплавающая птица, и он плавает по водной поверхности, но не потому, что он умеет плавать, а потому, что он не умеет утонуть. Он ухитрился так сбросить вес, что это совсем не коснулось его объема. Поэтому он держится на поверхности, как пустая бочка, но нырнуть у него не получается. За него ныряет Баклан.
Да, Баклан большой мастер нырять, а вот на поверхности держится хуже. И чтоб удержаться на поверхности, он частенько садится на спину Пеликана, и они плавают вдвоем, по-соседски. А если Пеликану понадобится нырнуть за рыбкой — будьте уверены, Баклан сделает это за него в лучшем виде…
Так какая же дорога лучше: дорога в глубину или дорога на поверхности? На этот вопрос лучше других мог бы ответить Омосудис, представитель глубоководных рыб.
Хотя Омосудис считается глубоководным, но он не сразу достигает своей глубины, а вначале долго плавает на поверхности. В начале жизни, когда Омосудис ни до чего серьезного не дорос, он возмещает недостаток своего роста стремлением держаться повыше. И, конечно, расплачивается за это поверхностностью. Легковесность всегда приводит к поверхностности, но через это надо пройти. И, пройдя через это, Омосудис уходит вглубь, в толщу океана, взваливая на себя метры, десятки метров, километры воды. Омосудис поднимает на себя океан.
Невероятно? А разве вы не поднимаете на себя океан? А ваши друзья и знакомые? Все мы поднимаем на себя океан, когда уходим в глубину, а не стремимся держаться на поверхности.
Так считают глубоководные рыбы. Они выбирают единственную дорогу — в глубину. Но, может быть, это потому, что природа не снабдила их крыльями, чтобы подняться к звездам? Дорога к звездам — прекрасная дорога, это могли бы подтвердить многие птицы, ежедневно отправляющиеся в полет.
Не так это просто — отправиться в дальний полет. Перелетные птицы специально жиреют перед дальним полетом: чтобы иметь запас на дорогу, чтобы крыльям хватало сил. А домашние птицы — те жиреют просто так, без полета. Для чего они жиреют? Этого не знают домашние птицы. Они знают одно: жиреть вредно. Кто жиреет, тот долго не живет.
А как же птицы, которые жиреют перед дальним полетом? Почему для них не вредно жиреть?
Потому что для птицы не вредно жиреть. Для птицы вредно жиреть без полета. Для нее вредно жить без полета. Кто живет без полета, тот долго не живет.[90]