Гиацинтовые острова

Сам старик Мантиспа — из семейства мантиспид, не последнего в отряде сетчатокрылых. А отряд сей, да будет известно каждому, входит в целый отдел Насекомых С Полным Превращением (то есть таких насекомых, которые в молодости одни, а в старости — совершенно другие). Словом, у старика Мантиспы есть про что рассказать, и если вы послушаете его, то сразу почувствуете себя умней, хотя, конечно, вы и без того себя глупым не чувствуете.

— Говорят, в Италии таких пауков называют Тарантулами — в честь города Таранта. Но я в Италии не был, города этого не видал. А чего не видал, про то я не рассказываю, — скромно замечает Мантиспа, хотя он, поверьте, многое повидал. — Словом, появились в наших краях эти пауки-волки. Я тогда еще был совсем молодым — ну, как наши личинки. Жил себе, не задумывался: день прошел — и ладно, впереди много дней. И вдруг слышу: народ в панике. В чем дело? А дело-то было в этих самых пауках-волках. Пока их немного, а когда расплодятся? Паучица вон уже с коконом ходит, колыбельные песни разучивает: «Баю-бай, баю-бай, рот пошире разевай…» Словом, вижу я: боится народ. Думаю: надо помочь народу. И пошел я к этим волкам, прямо в их логово. Вижу — кокон, действительно. Плодиться на думали пауки. Паучица-волчица ждет не дождется потомства. Ладно, думаю, пускай ждет. И пускай, думаю, не дождется.

Дальнейший рассказ старика Мантиспы не вызывает у слушателей одобрения. Выходит, этот герой не с врагом воевал, а уничтожал мирное, больше того — детское население. Прямо в коконе. Паучица-волчица свои колыбельные песни поет, а в коконе у нее уже не детишки, а Мантиспа, разевающий рот, как учит колыбельная песенка.

— Я выполнял свой долг, — говорит старик Мантиспа. — Я уничтожал зло в зародыше.

Уничтожать-то уничтожал, но пока уничтожал, сам его понабрался. Слишком уж ему по вкусу пришлась эта песенка: «Баю-бай, баю-бай, рот пошире разевай!» И хоть он не стал в полном смысле пауком-волком, но когда он вышел из кокона, его уже было не узнать: он превратился в настоящего хищника. А ведь как хорошо начинал, хотел уничтожить зло в зародыше, а вырастил еще большее зло. Таково развитие Насекомых С Полным Превращением: они начинают всегда не так, как кончают.

ГЕТЕРОНЕТТА

Об утке Гетеронетте ходит дурная слава, которая отразилась даже в ее названии. Как известно, порядочную утку гетерой не назовут, а порядочную мать — и подавно. Дело в том, что по сложившимся утиным понятиям порядочная мать сама высиживает птенцов, а утка Гетеронетта перепоручает это другим, кладя яйца в чужие гнезда.

— Прямо кукушка! Разве это настоящая мать?

А Гетеронетта — мать, и притом самая настоящая. Вот она подложила яйцо в гнездо сокола, а почему? Потому что ей хочется, чтобы вырос у нее сокол. Это был бы первый в ее роду сокол… Наши дети должны быть лучше нас.

Наши дети… Ничего для них не жалеешь, делаешь все, чтобы они вырастали соколами, а кем они вырастают? Посмотрите, кем вырастают дети утки Гетеронетты. И это в условиях, о которых другие утки могут только мечтать.

Да, одно мы растим, и совсем другое у нас вырастает…[69]

ЗОЛОТОПОЛОСЫЙ АФИОСЕМИОН ИЗ СЕМЕЙСТВА КАРПОЗУБЫХ

Золотополосый Афиосемион, которого для краткости можно называть Семеном, живет в болоте, в котором грязи хоть отбавляй, а сырости, надо прямо сказать, маловато. Жил бы Семен в Европе или, допустим, в Америке, ему бы вода, как говорится, падала с неба. А в Африке — жди, когда она тебе упадет. Пока с неба упадет, в своем болоте вся пересохнет.

Те рыбы, которые имеют для своих детей океан, редко думают о том, что из их детей вырастет. У Семена нет океана. И никогда не будет у него океана. И у его детей не будет никогда океана. И к этому он готовит своих детей.

Он высушивает свою икру, хорошенько высушивает, чтобы эта икра, когда она станет взрослой, не боялась самой суровой засухи.[70] Он закаляет свою икру на жаре, потому что он понимает: его детям мало что упадет с неба.

Очень важно приучить детей, что им не упадет с неба, что нужно пройти через трудности, если хочешь вырасти не каким-нибудь Лиогнатом (которого для краткости можно называть Игнатом), не каким-нибудь Барбоурисом (которого для краткости можно называть Борисом), а настоящим, сильным, закаленным в сухих песках Золотополосым Афиосемионом. Которого для краткости можно называть Семеном.

ПОЧЕМУ КИТ ТАКОЙ БОЛЬШОЙ

Кит живет среди акул, поэтому ему нужно хорошо вырасти. Если будешь расти кое-как, то совсем не вырастешь. Потому что вокруг — акулы.

И Кит растет. Он прибавляет в день по центнеру, в месяц три тонны, а там, глядишь, доберется и до ста тонн. А то и до ста пятидесяти.

Теперь он — как большой корабль, правда, не военный, а мирный корабль, потому что сам он ни на кого не нападает. А вокруг него акулы — как шлюпки.

Пустит Кит фонтан, даст команду:

— Эй, на шлюпке, посторонись!

И шлюпки сторонятся, и он проплывает среди них, и спокойно бьется его сердце, которое весит полтонны.

Да, это очень важно — своевременно вырасти!

ЭВОЛЮЦИЯ ВИДА