Геворг Марзпетуни

На следующее утро, еще до рассвета, Бешир со своими полками снова двинулся на крепость. Стрелки и тараны начали свое дело. Кроме того, осажденные заметили, что арабы стали двигать к стенам деревянную башню и черепаху. Бюраканцев беспокоила мысль, что орудия могут придвинуть не к тем местам, где устроена ловушка. Поэтому в этот день, как и накануне, армяне-воины нарочно оставили эти места незащищенными. Противник решил, что на этих участках стена с внутренней стороны не имеет выступов, а потому воинов там нет. Скоро трехэтажная башня, покачиваясь на колесах, стала почти вплотную к стене. Радость осажденных была неописуема. Башня двигалась как раз к тому месту, под которое был подведен подкоп, скрытый дощатым настилом. Этот настил держался изнутри на подпорках. Под ним были сложены хворост и сено, залитые нефтью.

Надежды осажденных сбылись. Деревянную башню установили как раз над настилом. Воины-арабы, находившиеся в нижнем этаже башни, топорами и ломами подкапывали основания стены, другие со второго этажа небольшими таранами разрушали края. Арабов защищал от стрел осажденных обитый сыромятной кожей дощатый щит, переброшенный с верхнего этажа башни на стену. Большой отряд армянских воинов тотчас подоспел к этому месту. Враг собирался перекинуть железный мост на стену. Вспыхнула отчаянная борьба. Копья поражали, клыкастые пики сцеплялись друг с другом, но ни одна из сторон не уступала. Мост из железных брусьев с высоты башни, скрипя, опустился на стену. Арабы друг за другом побежали через него. Здесь, на стене, закипел бой.

Осажденные героически сопротивлялись. Крошились копья, ломались щиты, сверкали и летели в разные стороны мечи, воины падали вниз с моста и стен. Павших арабов все время сменяли новые. Они с дьявольской ловкостью взбирались вверх с нижнего этажа. Между тем количество армян все уменьшалось. Сражавшиеся в других пунктах не могли прийти к ним на помощь: у каждого отряда были свои противники. Но все же эти малочисленные храбрецы отчаянно бились, удивляясь и возмущаясь, что башня все еще стоит на месте. Еще немного, и армяне вынуждены были бы сдаться, а арабы ворвались бы в крепость, но вдруг раздался грохот, и деревянная башня, качаясь, как гигантский корабль на волнах, начала оседать. Это сломался наконец дощатый настил, верхний этаж башни рухнул, а нижние охватило пламя. Хотя отряд огнегасителей сейчас же окружил горящую башню и стал поливать ее водой из козьих бурдюков, все же погасить пламя не удалось. Огненные языки, беспрестанно поднимаясь снизу, в течение получаса превратили башню в пепел вместе с оружием и воинами.

Такая же участь постигла и черепаху, которую подвели к главной крепостной башне. Это был широкий четырехугольный настил из досок, укрепленный на высоте нескольких локтей на восьми больших колесах и обитый со всех сторон сыромятной кожей, предохраняющей его от пожара. Когда черепаха подползла к стене, под настил забралось несколько десятков людей, которые начали кирками и ломами разрушать фундамент крепостной стены. Но как только арабы пробили в стене маленькую брешь, бюраканцы насыпали туда огромное количество опилок, залитых нефтью. Жидкость, просочившись, собралась под черепахой. Затем армянские воины подожгли нефть у самого отверстия. Пламя проникло под черепаху. Арабы бросились бежать, многие сгорели, а черепаха осталась стоять, объятая пламенем. С башни полетел град стрел на смельчаков, которые с крюками на веревках подходили к черепахе, чтоб спасти ее от огня. Это им не удалось, и черепаха вскоре превратилась в груду пепла.

Ярости военачальника арабов не было границ. Верхом на коне, с мечом в руке, он метался из стороны в сторону, грозными криками ободряя воинов. Он приводил в пример армян, пытаясь поднять боевой дух своего войска. Но все было тщетно. Стрелы и огонь нанесли войску арабов огромный урон. Многие в страхе бежали. Угрозы и приказания начальника не возымели действия.

Наконец после нескольких часов отчаянного боя Бешир приказал войску отступить и вернуться в лагерь. Так и сделали. Вслед понеслись радостные возгласы и насмешки бюраканцев. В эту ночь вражеский лагерь был в трауре. Между тем Бюракан, освещенный факелами и светильниками, праздновал победу.

Два дня враг не наступал и готовился к новым боям. В последующие дни он пробовал несколько раз наступать, но каждый раз с большими потерями отходил назад. Так прошло семь дней. На восьмой день Бешир уже собирался снять осаду, как вдруг неожиданный случай повернул колесо судьбы.

Двое воинов из отряда отшельника, находившиеся в карауле, заспорили со стражами патриарших покоев. Спор перешел в драку. Бюраканцы побили караульных. Тогда, не слушая просьб и увещеваний своего начальника, пострадавшие пошли в замок, чтоб пожаловаться католикосу. Епископ Саак встретил их и постарался успокоить. Но воины остались непреклонны. Они хотели видеть католикоса. В конце концов епископ вынужден был сказать им, что католикос уехал из Бюракана. Воины застыли на месте.