Гёте. Жизнь как произведение искусства

Впрочем, эта неприятность лишь ненадолго отвлекает Гёте от политических забот и опасений. Вскоре происходит то, чего он боялся: Пруссия нарушает нейтралитет и объявляет Франции войну в одностороннем порядке, ибо ни Австрия, ни Россия пока не меняют свою позицию. С точки зрения Гёте, это безрассудная смелость. Герцог тоже в ужасе от решения Пруссии действовать в одиночку – по его мнению, сначала следовало создать антинаполеоновскую коалицию. Однако семейная лояльность предписывала ему оставаться на стороне Пруссии. 17 сентября 1806 года он покидает свое герцогство, чтобы в составе прусской армии бороться против Франции. Управление государством ложится на плечи коллеги Гёте Фойгта. Он лучше, чем кто-либо другой, информирован о развитии событий, и к нему Гёте обращается со словами: «…я премного благодарен Вам за то, что Вы готовы намекнуть мне на внешние обстоятельства, ибо при всеобщем возмущении умов весьма сложно сохранить внутреннее спокойствие»[1342]. Оглядываясь назад и оценивая деятельность рассудительного Фойгта, взявшего на себя весь груз политической ответственности, Гёте пишет: «Трудно передать словами, скольких тревог и опасений были исполнены в те дни наши переговоры с моим верным и незабвенным компаньоном, государственным министром фон Фойгтом»[1343]. Политические соображения Фойгта были схожи с позицией Гёте: по его мнению, Веймар должен был сохранять нейтралитет до тех пор, пока это было возможно, и ни в коем случае не враждовать с Францией и Наполеоном. Но жизнь распорядилась иначе. Война уже стояла у порога.

Как всегда в ситуации внешнего напряжения и высочайшей опасности, Гёте погружается в свои естественно-научные штудии. Он продолжает работать над «Учением о цвете». По вечерам у герцогини-матери, проживающей в Тифурте, бывают концерты. «На вечере присутствовал капельмейстер Гуммель, музицировали с тяжелым сердцем»[1344]. С середины сентября в Веймаре расквартированы прусские войска, и Гёте освобождает свой кабинет в старом замке для командира прусского пехотного корпуса князя Гогенлоэ-Ингельфингена. В то же время Гёте как ни в чем ни бывало упорядочивает привезенную из Карлсбада коллекцию гранита и отсылает отдельные экземпляры профессору Иоганну Фридриху Блуменбаху в Гёттинген – тому остается лишь удивляться, что у Гёте в этой ситуации не нашлось дел поважнее. «Невзирая на мрачные мысли»[1345], он встречается и ведет философские беседы с Гегелем, который в это время как раз работает над заключительной главой своей «Феноменологии духа». Один прусский офицер, полковник Кристиан фон Массенбах, отдал в печать патриотический памфлет, начинавшийся словами «Я любил тебя, Наполеон!» и заканчивавшийся фразой «Я тебя ненавижу!». Гёте, которого автор посвятил в свою тайну, в ужасе. Стишки подобного рода «неминуемо навлекут беду, когда в город войдут французские войска»[1346]. Нужно было во что бы то ни стало помешать изданию памфлета. Однако, по словам Гёте, автор оказался «настойчив». «Впрочем, я оставался не менее настойчивым гражданином, <…> так что он в конце концов уступил»[1347]. Некоторые профессора и студенты заблаговременно покидают Йену. Горожане прячут деньги и ценные предметы. Чтобы поддержать в себе присутствие духа, оставшиеся в городе жители раздувают в сердцах патриотический жар. На одном из патриотических мероприятий Гёте совершенно некстати декламирует стихотворение «Я сделал ставку на ничто»[1348]. Даже Виланда возмутило столь откровенное отсутствие патриотизма. Фридриха Генца, находившегося в то время в Веймаре, также разозлила позиция Гёте. «Он гнусный эгоист и индифферентист, – напишет он позднее, – я никогда не забуду, в каком настроении застал его за два дня до битвы под Йеной в 1806 году»[1349]. Вечером накануне битвы ему и в голову не приходит отменить спектакль в своем театре – дают веселый зингшпиль «Фаншон». По свидетельствам очевидцев, исполнительница главной роли, певица Марианна Амброш, не на шутку разозлившись, воскликнула: «Подумать только, какие муки мы должны терпеть от этого человека (Гёте). Нам следовало бы молиться, а мы вынуждены разыгрывать комедию»[1350].

Поле битвы 14 октября, закончившейся сокрушительным поражением прусской армии, растянулось до восточного въезда в Веймар. Целый день в городе был слышен грохот орудий. Жители дома на улице Фрауэнплан, как всегда, собрались за обеденным столом, однако усилившийся гром пушек и крики «Французы идут!» заставил и их изменить привычный распорядок дня. Позже Фридрих Вильгельм Ример, верный помощник Гёте и учитель его сына, во всех подробностях описал последующие события. Сам Гёте оставляет в дневнике предельно лаконичные записи: «В пять часов вечера пушечные ядра пробили городские крыши. В половине шестого в город вступили стрелки. В семь – пожары, грабеж, ужасная ночь. Спасением нашего дома мы обязаны мужеству и отчасти – везению»[1351].