Гёте. Жизнь как произведение искусства

Молодой человек из хорошей семьи из Франкфурта-на-Майне учится в университете в Лейпциге и Страсбурге, толком не заканчивает учебу, но в конце концов все же становится юристом, постоянно влюблен, окружен юными девами и зрелыми женщинами. После выхода в свет «Гёца фон Берлихингена» он становится знаменит в Германии, после публикации «Страданий юного Вертера» о нем говорит вся литературная Европа. Наполеон впоследствии будет утверждать, что прочитал роман семь раз. Почитатели устремляются во Франкфурт, чтобы увидеть и услышать этого удивительного, красноречивого и гениального молодого человека. Принадлежа к поколению лорда Байрона, он чувствует себя любимцем богов и, как и Байрон, поддерживает поэтическую связь со своим дьяволом. Еще во Франкфурте он начинает растянувшуюся на всю жизнь работу над «Фаустом», этой канонической драмой модерна. Наигравшись в гения во Франкфурте, Гёте пресыщается литературной жизнью, решается на радикальные перемены и в 1775 году переезжает в маленькое герцогство Саксен-Веймар, где, будучи дружен с герцогом, со временем становится министром. Он дилетантствует в естествознании, бежит в Италию, живет в незаконном браке – и при этом пишет самые незабываемые стихи о любви, вступает в благородное состязание с другом и коллегой по писательскому цеху Шиллером, пишет романы, занимается политикой, общается с великими деятелями искусства и науки. Еще при жизни Гёте превращается в своеобразный институт. Сам он воспринимает себя как историческое явление и пишет, пожалуй, самую важную – после «Исповеди» Августина и «Исповеди» Руссо – для старой Европы автобиографию «Поэзия и правда». Но каким бы застывшим и полным достоинства он порой ни представал перед публикой, в своих поздних произведениях он по-прежнему проявляет себя как дерзкий и насмешливый Мефистофель, разрушитель любых условностей.

При этом сам он всегда осознает, что его литературные произведения – это одно, а его жизнь – другое. И своей жизни он тоже хочет придать характер произведения. Но что такое произведение? Оно выпадает из потока времени, оно имеет начало и конец, а между ними – четко очерченную форму. Это остров смысла и значения в океане случайного и бесформенного, который наполнял ужасом сердце Гёте. Для него все должно было иметь форму. Или он ее открывал, или создавал – в повседневном человеческом общении, в дружбе, в письмах и разговорах. Он был человеком ритуалов, символов и аллегорий, любителем намеков и ассоциаций – но при этом он всегда хотел прийти к результату, к форме, хотел создать произведение. Особенно это было характерно для его службы. Дороги должны были стать лучше, крестьян следовало освободить от поборов, а толковых и старательных людей – взять на государственную службу; рудники должны были давать руду, а в театре публика должна была по возможности каждый вечер иметь повод для смеха или для слез.

С одной стороны – произведения, в которых жизнь обретает форму, а с другой – внимание. Внимание – самый прекрасный комплимент, который можно сделать жизни – своей собственной или чужой. Природа тоже заслуживает внимательного и любящего отношения. Гёте изучал природу путем внимательнейшего наблюдения. Он был убежден, что достаточно лишь внимательно присмотреться, и все важное и истинное само откроется взору. Все просто, никаких напускных тайн. Он занимался наукой, не прекращая слушать и смотреть. Большинство сделанных им открытий ему нравились. Нравилось ему и то, что у него получалось. А если это не нравилось другим, то ему, по большому счету, это было безразлично. Слишком дорого было ему отпущенное время жизни, чтобы тратить его на критиков. Как он однажды сказал, «противники во внимание не принимаются».

Гёте был коллекционером, но собирал он не столько предметы, сколько впечатления. Особенно это касалось общения с людьми. Встречаясь с кем-нибудь, он всегда спрашивал себя, «продвинула» ли его эта встреча вперед (это было его любимое выражение), и если да, то в чем. Гёте любил все живое и как можно больше из живого хотел зафиксировать и выразить в той или иной форме. Миг, облеченный в форму, спасен от забвения. За полгода до смерти он еще раз взбирается на гору Кикельхан, чтобы прочитать нацарапанные на стене охотничьего домика стихи: «Горные вершины спят во тьме ночной».

В истории XVIII–XIX веков нет ни одного автора, чья жизнь была бы задокументирована столь многочисленными источниками, но в то же время не была бы погребена под толщей мнений, домыслов и интерпретаций. Эта книга пытается приблизиться к, возможно, последнему универсальному гению исключительно на основании первоисточников – произведений, писем, дневников, записей бесед, записок современников. Так образ Гёте снова оживает и предстает перед нами как в первый раз.