Герцог всея Курляндии

Ну ладно я, у меня прививка от «общечеловеческих ценностей», полученная в «лихих 90-х». Но пацан-то реально мог повестись! И считать Францию образцом, под который нужно строить свою страну. А там скоро еще и Людовик XVI развернется во всю мощь. Вполне себе яркий пример того, как нужно «правильно жить». Блеск, шик, пускание пыли в глаза… а с революциями пусть потомки разбираются.

Ну да, если верить официальной истории, то Курляндия и кончилась вместе с Якобом Кетлером. Сынок пустил наследие по ветру. С размахом. Дальше уже было не существование, а так, трепыхание, и дело закончилось Курляндской губернией в составе России. Был ли Фридрих тем самым долбодятлом, который пролюбил страну? Или он помер от болезни? Какая разница! После моего попадания история все равно уже не будет прежней.

Якоб Кетлер

– Так, значит, старается, говоришь.

Герцог задумчиво отставил в сторону трость, удобно устроился в кресле и позвонил в колокольчик. Расторопные слуги тут же принесли вино и легкие закуски. Якоб отослал лакеев небрежным жестом. Отто сам мог поухаживать за своим хозяином. А посторонним незачем было знать, о чем идет разговор.

– Так и есть, ваша светлость. Наследник взялся за учебу, и учителя его хвалят. Пожалуй, кроме учителя изящных манер. Тот жалуется, что мальчику недостает утонченности.

– А ты сам что скажешь, Отто?

– Да простит меня Господь, но болезнь наследнику на пользу пошла. Видно, испугался он у самой кромки стоять. Решил, что это его Всевышний покарал за небрежение своими обязанностями.

– Ну, глупостей он стал делать меньше, – кивнул герцог, отпив из высокого бокала несколько глотков превосходного испанского вина. – И то, что Фридрих старается, я вижу. Наконец-то он стал проявлять интерес к делам. Даже выразил желание меня сопровождать в поездке по стране. Говорит, что хочет понять, что значит быть герцогом.

– Он сильно изменился.

– На пороге смерти многие меняются. Что Фридриху дается хуже всего?

– Богословие, пожалуй. Текст Библии он знает, а веры истинной в нем я не чую. Не любит он и сочинения отцов Церкви читать. Как и сказания греческие и римские. Говорит, что и без пышных сравнений можно так письмо написать, что все плакать будут.

– Я и сам не люблю излишней пышности, – вздохнул герцог. – Но письма писать следует так, как принято.

– Языки тоже пока не слишком хорошо даются наследнику, но здесь он проявляет истинное упорство. А вот с цифрами ладит великолепно. Лучше прежнего. И читает много. Декарта по нескольку раз перечитывал.

– Ну да. И труд Галилея под подушкой держит, – хмыкнул Якоб. – Ты хоть объяснил ему, что эта книга у католиков внесена в индекс запрещенных? Да и наш пастор относится к данному сочинению… с предубеждением.

– Наследник это понимает, и читает Галилея, только оставшись в одиночестве.

– Хорошо, что у Фридриха есть и другие интересы. Мне не нравилось, когда мой сын играл, не желая учиться. Но и делать из наследника книжного червя я тоже не хочу.

– Он с удовольствием занимается фехтованием, верховой ездой и силовыми упражнениями, – доложил Отто.

– А зачем он по мешку бьет? Дворянин сражается только на шпагах.

– Говорит, что так он увеличивает силу рук и ног. Дескать, это на дуэли правила соблюдаются. А в реальном бою могут и эфесом по зубам заехать, и со спины напасть. А вовремя пнуть подвернувшуюся под ноги бочку или скамью, создавая дополнительное препятствие для врага – выиграть время, а возможно, и бой.

– Ну, пусть играется, – вздохнул герцог, подав знак, что ему нужно долить вина. – С возрастом у него появятся другие забавы. Главное, чтобы интерес к учебе не пропал. Я приложил много сил, чтобы сделать Курляндию богатой страной. Видеть ее в разорении… тяжело. Однако если я буду знать, что наследник готов продолжить мое дело, это придаст мне сил.

– Ваш сын хочет учиться в университете, он желает быть похожим на вас, ваша светлость.

– Когда я учился, то еще не был наследником. Я не хочу рисковать своим сыном. Образование можно и дома получить. Лучших учителей я найму. Господь милостив, Фридрих быстро восстанавливается после болезни.

– Его память ведет себя странно. Многое наследник прекрасно помнит и знает или легко наверстывает. Сейчас он читает, пишет и считает даже лучше, чем до болезни, – заметил Отто. – А вот людей он совершенно не помнит. Изящную словесность напрочь забыл, как и нотную грамоту. Правда, учитель говорит, что его талант к музыке усилился.

– Снисходительное определение, – фыркнул герцог. – При всей моей любви к Фридриху, музыкального дара у него никакого не было. И это видели все, кроме моей супруги, которая продолжала терзать его уроками. А теперь все изменилось. По просьбе сына я велел приобрести лучшую из испанских гитар. А слушать, как он играет на органе, собирается множество народа.

– Когда ваш сын впервые после болезни посетил церковь, он выразил восхищение звучанием органа. И довольно быстро научился на нем играть, хотя было очевидно, что никогда ранее к подобному инструменту не прикасался.