Герцог-упрямец

Тем вечером, за ужином, они об этом не разговаривали. Более того, Девина сомневалась, что такой разговор вообще когда-нибудь состоится. Оба шутили и болтали о всяких мелочах – словно хотели самим себе доказать, что ничего не изменилось. Да только для нее это было вовсе не так. Она боялась, что ужасная пустота в груди уже никуда не денется…

Когда же ужин закончился, Брентворт проговорил:

– Думаю, нам пора вернуться в Лондон. Завтра или послезавтра, если ты не против.

– Да, пожалуй, – кивнула Девина. – Я пока подумаю, нужно ли мне еще что-нибудь тут сделать.

– Отъезд можно отложить на день-другой, если хочешь.

Она молча кивнула. Ее здешняя миссия и ее поиски… Ох, сегодня она вообще об этом не думала. И сначала ей следовало вспомнить, чего, собственно, она хотела добиться…

Тем же вечером Девина позвала горничную, чтобы та помогла ей приготовиться ко сну. Она надеялась, что в эту ночь Брентворт к ней не придет: хотелось побыть одной, чтобы все как следует обдумать…

Муж не пришел, но она не спала: все думала и думала… только вовсе не о наследстве и не о деле. Она вообще не думала о делах, из-за которых сюда приехала. Думала только о Брентворте. А также о том, почему он не пришел. Ох, а она-то надеялась… Впрочем, глупости все это! Конечно же, муж понимал, что ей хочется побыть одной. И ведь он очень рисковал, рассказывая ей такое. А в подобных вещах мужчины вроде него редко признаются… Если вообще признаются. И едва ли об этом известно его друзьям, другим герцогам. А если они увидели его шрам и поинтересовались, откуда он, то муж, наверное, ответил: «Этот? Вел себя беспечно, вот и обжегся». И они приняли это и не стали выяснять подробности. Мужчины всегда такие.

Но сегодня он сказал ей правду. Именно ей. А ведь сказать правду – это гораздо труднее, чем думать о своем прегрешении или своей вине. Не просто же так католики требуют, чтобы исповедовались вслух, а не мысленно.

Возможно, он тоже сейчас не спит. Может быть, тоже лежит без сна и пытается примириться со своими откровениями. Наверное, он сейчас заново переживает те дни и ту ночь…

Девина встала, надела халат, взяла свечу, выскользнула в коридор и направилась в спальню мужа. Вошла как можно тише, приблизилась к кровати и прошептала:

– Эрик, ты тоже не спишь?

Он приподнялся. Она поставила свечу на столик, задула ее, затем откинула одеяло и скользнула в постель.

Прильнув к мужу, Девина закрыла глаза и тихо проговорила:

– Знаешь, Эрик, я подумала, что если мы не останемся поодиночке, то заснуть будет легче.

Он обнял ее и крепко прижал к себе и, поцеловав в висок, ответил:

– Намного легче.

Глава 25

Брентворту не терпелось вернуться в город. Эта поездка дала ему гораздо больше, чем он ожидал, в основном – хорошего, однако его жизнь – в Лондоне, а с приходом ноября в шотландских ветрах уже начали ощущаться укусы зимы.

И теперь он уже не боялся, что какой-нибудь фермер расскажет Девине о пожаре и Жаннет. Кто-то уже это сделал, и Эрик ни капли об этом не жалел. Наконец-то рассказав об этом, он почувствовал, что во многом освободился от тех воспоминаний. Неизвестно только, что думает об этом Девина, но в любом случае она немного изменилась: стала все чаще задумываться о чем-то…

– Когда ты сказал «никаких правил», что именно имел в виду?

Она задала этот вопрос внезапно, прямо во время урока по вождению фаэтона. Девина попросила научить ее править экипажем, и они начали как раз этим утром. Конечно, фаэтон не лучший экипаж для женщины, но она утверждала, что видела в парках дам, правивших подобными экипажами, поэтому решила, что тоже сможет.

– Направляй фаэтон вперед очень медленно. И не отвлекайся на разговоры, – распорядился Эрик.

– Но я могу слушать тебя и одновременно править, так что смело отвечай на мой вопрос. Если, конечно, он не вгоняет тебя в краску.

– В краску? Вовсе нет. Может, я бы смутился с другой женщиной, но только не с тобой.

– Ну-ну, так что же ты имел в виду?

– Ты слишком сильно тянешь влево.

Девина исправилась и многозначительно посмотрела на мужа.

– Ну, я тебя слушаю…

Эрик вздохнул и пробормотал:

– В этих делах некоторые вещи типичны, их делают все.

– Как, например, мы?

– Честно говоря, не все из того, что делаем мы, – типично.

– Значит, ты втянул меня в весьма экзотические любовные игры… Думаю, я знаю, что из этого было нетипично. Продолжай.

– Кроме того, существуют и совсем уж необычные вещи. На протяжении тысячелетий человечество накопило довольно длинный список всевозможных эротических удовольствий. – Это прозвучало как какой-то научный доклад, и Девина невольно улыбнулась. – Подумай об этом как о кругах, расходящихся из середины. Центр – это обычное. Но чем дальше от центра, тем необычнее все становится.

– Ты имеешь в виду, что кое-что необычное еще не является чересчур экзотичным, но, например, круге в седьмом уже становится шокирующим?

Эрик кивнул.

– Да, что-то в этом роде.

Тут Девина решила сделать поворот – и справилась довольно успешно, так что ее мужу не удалось прервать их странную беседу выговором.