Герцог Каладана

Вернувшись на Арракис, граф Хасимир Фенринг во второй половине дня отправился в Карфаг. После захода солнца воздух стал прохладнее, пустыня не казалась столь угрожающей, хотя надо все же признать, что главный город Харконнена как был, так и остался отвратительным местом. Фенринг провел довольно много лет на этой суровой планете и знал, когда лучше всего оставлять свою уютную резиденцию в Арракине. Визит к барону Харконнену обещал быть нелегким.

Фенринг вышел из местного самолета, доставившего его из космопорта, для проформы облачившись в конденскостюм, но отказавшись от маски и нософильтров. Он вдыхал пыльный воздух, ощущая неприятный запах и испарения, которые, казалось, источали люди и машины Харконнена.

Фенринг уже скучал по Кайтэйну, но Шаддам отправил его в эту дыру снова как Имперского наблюдателя за добычей специи, и он полностью сознавал всю важность миссии, возложенной на него Императором. Он любил побаловать свою милую супругу, но сам Хасимир Фенринг в поблажках не нуждался.

Быстрым шагом он подошел к ожидавшему его на краю летного поля вездеходу и облегченно вздохнул, когда оказался внутри и закрыл дверь. Вездеход прислал за ним сам барон, поэтому не надо было говорить водителю, куда ехать. Не произнеся ни слова, тот повел машину по мощеной дороге в город.

Фенринг до дрожи ненавидел мегаполис, в котором барон устроил свою резиденцию. Этот перенаселенный город с широкими безликими дорогами и такими же безликими громоздкими домами словно притягивал жару и грязь, что делало это место еще менее привлекательным. В воздухе пахло машинным маслом, по́том и выхлопом, едким дымом, смешанным с пылью. После окончания правления династии Ричес прошло восемьдесят лет, и Харконнены за это время настолько прочно укоренили здесь свои представления о грубой силе, что следы подобного варварства будут ощущаться на планете еще много столетий.

Фенринг предпочитал более старый и более державный Арракин, где он устроил для себя и своей дорогой Марго вполне сносный дом, но граф тотчас напомнил себе, что приехал сюда не развлекаться. Он должен вручить барону имперский декрет о новом добавочном налоге на специю, и, естественно, эта новость не обрадует Харконнена.

В центре Карфага дома стали выше. Их крыши тонули в дыму предприятий, строивших и ремонтировавших машины для добычи и обработки специи. Замок правителя был ниже банка Гильдии, но выглядел внушительнее и мощнее.

У въезда на территорию замка, по обе стороны от ворот, из земли торчали две пики, на которые были насажены высохшие на солнце человеческие головы. Темная кожа вздулась от жары, а искусственный свет фонарей оттенял жуть этой мрачной картины.

Фенринга провели через пункт охраны и пропустили в главное здание. Граф вошел туда, держа наготове имперское удостоверение, на случай если придется напомнить о своем важном статусе какому-нибудь ретивому охраннику…

Барон Владимир Харконнен поздоровался с ним, сидя в гравикресле за овальным столом в просторном личном кабинете. Стол был сделан из зеленовато-розового дерева элакки и представлял собой точную копию стола в кабинете барона на Гайеди Прим. Помещался здесь и рельефный глобус пустынной планеты. На полках вдоль стен лежали свитки и книгофильмы.

Фенринг не спеша шагнул в кабинет и сел, не дожидаясь приглашения. Уже после того, как он устроился в кресле для посетителей, граф понял, что барон так обставил свой кабинет, чтобы возвышаться над любым своим гостем. Фенрингу это не понравилось, было мерзко чувствовать себя подчиненным этого неприятного человека.

Громадный барон выглядел устрашающе; впечатление усиливалось бугристым, неровным и пятнистым лицом, на котором проступал отпечаток хронической неизлечимой болезни. На голове красовалась медицинская повязка, а на левом запястье – лонгет. Фенринг сразу отметил эти детали, подтверждавшие уже известные ему факты.

Император с большим подозрением отнесся к тому, что барон не присутствовал на празднестве в музейном комплексе Оторио. После тирады Якссона, в которой тот грозил разрушить Империю, Шаддаму повсюду мерещились заговоры; ему казалось, что Империя кишит тайными членами Содружества благородных, сочувствующими мятежу. Был ли барон Харконнен участником этого движения?

Дом Харконненов владел Арракисом с его прибыльным промыслом вот уже восемьдесят с лишним лет. Отец барона, Дмитрий Харконнен, правил много лет до самой своей смерти, за ним последовало катастрофическое правление сводного брата барона, Абулурда; после него операции со специей взял под контроль Владимир Харконнен. По давней имперской традиции какому-либо благородному Дому отдавали эту пустынную планету в управление на сто лет, хотя, конечно, Император мог отобрать ее в любой момент. Доходы – как официальные, так и тайные – были столь велики, что очень немногие семейства добровольно отказывались от Арракиса.

Заметив, как внимательно наблюдает за ним граф, великан поднял свою забинтованную руку.