Герцен

Герцен не был одинок в своих поисках ответа на вопрос о соотношении естественных наук и философии. Об этом свидетельствует письмо Огарева к Герцену от 15 сентября 1844 года (окончание послания, начатого еще 13-го). "Ты хочешь приняться за естественные науки, и я намеревался с открытия лекций следовать по оной же части". К пониманию необходимости углублять свои знания в области наук естественных Герцен и Огарев пришли каждый своим путем. Но ведь не случайно Огарев говаривал: "Путь наш был один". И Герцен записывает в дневнике после получения этого письма: "…я решительно не знаю человека, который бы так поэтически, так глубоко и верно отзывался на все человеческое".

В декабре 1844 года пишется "Письмо четвертое" ("Последняя эпоха древней науки") из числа "Писем об изучении природы".

Продолжению усиленных трудов над "Письмами" во многом способствовал и прием первого философского цикла статей Герцена "Дилетантизм в науке". 13 января 1845 года он записал в дневнике: "Иван Васильевич Павлов рассказывал, как были приняты студентами мои статьи в "Отечественных записках", — признаюсь, мне было очень весело слышать, большей награды за труд не может быть".

"Письма об изучении природы" публиковались "Отечественными записками" не разом. Дело в том, что когда журнал в конце марта 1845 года опубликовал первые два "Письма", то у Александра Ивановича было почти готово лишь третье, а четвертое он послал Краевскому только в мае, перед отъездом на дачу в Соколове. Над пятым "Письмом" ("Схоластика") еще предстояло много потрудиться. В Соколове в июне пишется и шестое "Письмо" ("Декарт и Бэкон"), завершается работа над седьмым "Письмом" ("Бэкон и его школа в Англии").

Нет надобности прослеживать помесячно работу Герцена над своим главным философским сочинением. Эти "этапы" важно зафиксировать только для того, чтобы еще и еще раз подчеркнуть, как Герцен умел жить "во все стороны". Ведь, работая над "Письмами", он одновременно и "ратовал" со славянофилами. Это требовало не только времени, физических сил, но огромного умственного напряжения, необходимости следить за всей выходящей журнальной продукцией. А тут еще и дела домашние. Дача в Соколове, так же как и в прошлые годы в Покровском, не стала уединенным местом. Не проходило и дня, чтобы там кто-либо не гостевал, и обычно гостей было множество. Они оставались там не на день, два, а жили неделями. И ни один из них не мог пожаловаться на невнимание хозяина. Удивительная собранность и целеустремленность Герцена восхищала всех, кто соприкасался с ним в эти соколовские летние месяцы.

Восьмым письмом о "Локке, Юме и энциклопедистах" Герцен и завершает свою работу. К этому времени (ноябрю 1845 года) были уже опубликованы в "Отечественных записках" первые шесть писем. Мысль, пронизывающая почти все "Письма об изучении природы", — это стремление убедить, доказать, привить понимание, что философия и естествознание суть единый союз. Это не отвлеченный тезис, а жизненно важный момент для развития как науки, так и философии, развития, в котором прежде всего заинтересовано общество. Наука и философия — это главный предмет размышлений Герцена.

Эмпирия вне философии: "сборник, лексикон, инвента-рий", но и философия, не опирающаяся на эмпирии, "частные науки" — "призрак, метафизика, идеализм". И как общий вывод — "философия без естествоведения так же невозможна, как естествоведение без философии". Герцен утверждает, что "наука одна; двух наук нет, как нет двух вселенных". Он рисует образ ветвящегося дерева, здесь все между собой связано: ветви — это "частные науки", но и они принадлежат целому. "Отнимите ветви — останется мертвый пень, отнимите ствол — ветви распадутся". Таким образом, научная философия — "единство частных наук… они — ее питание".

Герцен на протяжении многих лет не мог отделаться от многих "предрассудков", порожденных "романтизмом", как он именует религиозные верования и воззрения. Но в цикле писем, решая основной философский вопрос об отношении бытия к мышлению, Герцен целиком становится на позиции "реализма", то есть материализма. И Герцен как материалист критикует несостоятельность идеалистических систем. Причем эта критика ведется в процессе исторического рассмотрения философских школ, начиная с греков и кончая XVIII веком. "Идеализм — не что иное, как схоластика протестантского мира". Идеалисты растворяют природу в разуме, отрывают сознание от бытия. Все эти решения не научные.