Герои Сталинградской битвы

О Чуйкове-военачальнике, о его личных качествах, проявленных в годы войны, по-военному немногословно и прямо сказано в аттестации, подписанной в июле 1945 года маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым: «Тов. Чуйков всесторонне развитый и культурный генерал… В прошедших боях армия показала высокую организованность, стремительность в преследовании, упорство в обороне и смелость при штурме укрепленных позиций. Тов. Чуйков в боях, независимо от сложности боевой обстановки, идет смело на рискованные решения. В боях проявляет исключительную храбрость и отвагу. В тяжелые периоды боя всегда находился на самых ответственных участках боевых действий войск армии. Настойчив, дисциплинирован, инициативен, энергичен, требователен к себе и подчиненным, смелый и храбрый, по характеру твердый, вспыльчивый. Заботу о подчиненных проявляет. Среди личного состава пользуется заслуженным авторитетом и уважением». После битвы за Берлин Чуйкова стали называть «Генерал Штурм».

В 1952 году у Чуйкова состоялась неожиданная для него встреча со Сталиным. Генерал отдыхал в Сочи и там получил приглашение прибыть на дачу Сталина. Поначалу разговор зашел о положении в Германии, затем вспомнили Сталинградскую битву. Вдруг Сталин спросил: «Скажите, товарищ Чуйков, можно ли было в декабре сорок второго года пропустить в Сталинград группу Манштейна и там ее захлопнуть вместе с Паулюсом?» Чуйков и сам размышлял о такой возможности, поэтому вопрос его не удивил. Он ответил в том духе, что в этом был очень большой риск, а главной задачей являлось не выпустить немцев из Сталинграда. Могло произойти и так, что прорыв Манштейна к окруженной армии придал бы ей надежду на спасение, и тогда уничтожение этой группировки могло бы сильно затянуться и надолго сковало бы наши войска вокруг Сталинграда. Чуйков так вспоминал окончание их разговора: «Сталин вздохнул и задумался. Тихо проговорил: — Это было очень рискованно. Рисковать нельзя было. Народ очень ждал победы!»

В 1953–1960 годах Чуйков командовал войсками Киевского военного округа, в эти годы — 11 марта 1955 года — ему было присвоено звание маршала Советского Союза. Затем четыре года — с 1960 по 1964-й — он занимал пост главнокомандующего сухопутными войсками, а затем восемь лет — с 1964 по 1972-й — возглавлял Гражданскую оборону СССР. Именно при Чуйкове были заложены те основы гражданской обороны страны, которые действуют и поныне. Преемником традиций и сферы деятельности этих «чуйковских» структур является современное МЧС России. В 1972 году Чуйков получил почетный пост генерального инспектора Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР.

В семье Василия Ивановича и Валентины Петровны Чуйковых выросли трое детей: дочери Нинель, Ирина и сын Александр. Последний стал скульптором и создал памятник своему отцу, который был установлен в Волгограде.

Личность такого масштаба и неукротимого характера, каковой являлся Василий Иванович Чуйков, неизбежно привлекала к себе повышенное внимание. Уже при его жизни стали множиться всевозможные истории о нем, появляться воспоминания людей, которым довелось служить под его началом или общаться с ним. В них были и восхищение, и непонимание, и юмор, и фронтовые курьезы. А еще стало известно о том, какие высказывания звучали порой в его адрес, вызванные, возможно, ревностью к его славе. Вот лишь некоторые из рассказов.

Армия наступает, а одна дивизия — ни с места. Чуйков со своим братом Федором, бывшим у него и за адъютанта, и за охрану, оба в комбинезонах, знаков отличия не видно, приехали к ним на КП. Противник обстреливает действительно страшно. Чуйков врывается в блиндаж, комдиву, без разговоров — в лоб! Солдат из его охраны, богатырь, метра под два ростом, не растерявшись, врезал Чуйкову так, что тот улетел в угол. Федор — за автомат. Глядит, а на них уже несколько автоматов направили, затворами щелкают. В раз бы перестреляли, но у Чуйкова при падении комбинезон распахнулся, солдаты увидели генеральские погоны. Опустили оружие. Комдив встать пытается, а Чуйков поднялся и бойца здоровяка одним ударом — в нокаут. Оглядел всех и полез в карман. Все замерли… Чуйков достал дорогой портсигар, бросил на стол: «Когда этот очухается, — показал на солдата, — отдайте от меня на память. Мало кому удавалось сбить меня с ног. А ты, — это комдиву, — если через пять минут не поднимешь дивизию в атаку — расстреляю». И пошел к машине.

Притчей во языцех была трость, с которой еще в Сталинграде ходил Чуйков. Рассказывали, что один из больших начальников в штабе фронта высказал недовольство — мол, у Чуйкова буржуйские привычки, воюет со стеком и в белых перчатках. «Стеком» была самодельная трость, на нее он опирался при ходьбе, беспокоили старые раны. А белые перчатки — это бинты, которыми ему перевязывали руки, так как из-за нервного напряжения у него началась сильная экзема.