Герой по вызову (СИ)

На бедре у каждого висел метательный нож, у одного на поясе виднелся короткий клинок, у двух других — парные кинжалы, убранные в ножны за спиной. Несмотря на очевидное желание броситься на спасение матерившейся эльфийки, я осмотрел пустырь, вглядываясь в траву, что покачивалась туда-сюда на ветру. Не заметив нигде никакого движения, я двинулся вперёд, держа оружие наготове.

Теперь, в упор, стали слышны и голоса грабителей.

— Сука, Жанн, заткни ей рот!

— Она кусается!

— А меня ебёт?

— Кляп тащи, Жанн! Поищи в повозке!

— Ща, я…

Мужик, отпрыгнувший от поваленной особы, словно от дикого зверя, не успел договорить. На мгновение включив "Берсерка" и активировав "Плащ и кинжал", я срубил ему голову, свободной рукой снимая с накренившегося тела нож и лёгким движением от уха отправляя его в горло тому, что стоял дальше всех. Третий бандит успел повернуться, даже вытащить кинжалы, но вторая секунда в "Берсерке" позволила мне воткнуть меч в его грудь, тут же отталкивая тело ногой, чтобы вынуть клинок. Вот так — пять секунд, три трупа. Тело двигалось на удивление легко — всё-таки не зря я поднимал характеристики. Конечно, новичок бы подобное не исполнил, но за моими плечами были восемь лет PVP и PVE, и уж что что, а убивать я умел.

Даже не важно было, какой у разбойников уровень — "Берсерк" сравнивал нас всего на мгновение, которого было достаточно. Ноги слегка дрожали — всё-таки потерять восемьдесят единиц запас сил за секунды это то ещё испытание для пятого уровня. Эльфийка, прекратив вопить, отползла, глядя на меня со смесью ужаса, страха и ожидания. Верно, в Кристар не бывает добрых самаритян, и за каждое доброе дело полагается платить. В этом случае даже не ясно, доброе ли.

— Кто… Ты? — кое-как выдавила особа на всеобщем игровом языке.

Она прятала наготу одной рукой, в то время как вторая уже достала кинжал с одного из тел. Разорванное вертикально по центру белое кружевное платье без выреза, ожерелье из чёрного жемчуга, тонкая шея, серебристые длинные волосы и глубокие, почти бездонные бирюзовые глаза, остановившие свой взгляд не то на мне, не то на клинке в моей ладони. Покачав головой, я убрал меч в инвентарь, делая первый осторожный шаг к эльфийке.

— Деймос, путешественник, — коротко представился я. — А ты?

— Эя, — кивнула она мне, кое-как принимая вертикальное положение. — Ты ведь… Не с ними?

— Нет, — ответил я на почти риторический вопрос. Девушка(по внешности) смотрела на меня с подозрением, но теперь в её взгляде не было страха. Дошло наконец, что если я выкосил троицу упырей за несколько секунд, то прикончить её мне вообще ничего не стоит. — Мимо проходил, не поверишь. Я вообще… Из Леса Мёртвых держу путь. А ты, как я вижу, наоборот, туда и ехала.

— Не совсем. Я еду из Аравира… — наклоняясь, чтобы содрать с одного из бандитов куртку, протянула спасённая, в чьих словах я услышал ложь. Застегнувшись, выпрямилась, всё ещё сжимая в руке кинжал. И добавила, уже на своём родном. — Опять человек, ещё и вонючий…

— Что, опыт не особо приятный? — рассмеялся я на чистом эльфийском. Назвавшаяся Эей вздрогнула, и к эмоциям в её глазах добавилось удивление. А я же продолжил, игнорируя трезвонившие уведомления системы. — Ты уж извини, что я немытый и нечищенный. Будь у меня возможность избавиться от этого грёбанного запаха — я бы ей давным-давно воспользовался.

— Ты выглядишь… Потрёпанно, — кашлянула она на всеобщем, поправляя волосы. — Но сейчас мне плевать, как кто выглядит. Спасибо за помощь, Деймос-путешественник.

И развернулась, собираясь уйти через кусты наверх по холму, к дороге.

— Эй! — окликнул я её. — В Лесу опасно. Хотя ты и так, думаю, в курсе. У меня тут… — я забрался в инвентарь, вынимая на свет крест, отданный Окиусом. — Есть кое-что.

Крест Святого Парроха.

Легендарный артефакт.

Реликвия святого класса.

Уровень: 140.

Никто не помнит, как один из первых чемпионов Доккадена был человеком. Никто не помнит, как он читал проповеди, посвящённые Габриэлю, богу света. Никто не знает, что когда-то этого человека звали Паррохом и почитали, как святого, дающего благословения страждущим. Единственное доказательство, ушедшее с Паррохом вместе с его именем, его телом и его душой, сей крест с запёкшейся кровью, пролитой много столетий назад. То была последняя кровь, что пролил Паррох, как человек и служитель Габриэля.