Герой по вызову

Я вернулся в «Четыре сестры». В углу какой-то старик зашелся мучительным кашлем. Он стоял на четвереньках и дубасил кулаками по земляному полу. Лицо у него все посинело, и он вроде как отдавал концы. Со всех сторон его обступили несколько человек, вероятно, знакомые. Остальные же посетители распивочной не обращали на его агонию никакого внимания.

Я сел за свой столик и увидел, что моего стакана нет. Я подумал, что его забрала официантка-уродина, но, вспомнив, каким подозрительно сладким было вино, решил, что не стоит требовать долива.

Выходя из забегаловки, я расслышал клекот смерти в глотке у того старика.

Ну а третье покушение — это просто блеск!

Сейчас расскажу. Не думаю, что кому-то пришла бы в голову мысль о покушении только на том оснвоании, что какой-то кинжал оказался воткнутым в тюрбан. С другой стороны, мне, конечно, следовало бы с большим вниманием отнестись к упреждающим знакам, полученным мною у «Четырех сестер». У меня пропал стакан с вином, старый выпивоха закашлялся до смерти, мужчина со знакомым лицом чуть не опрокинул мой столик — полагаю, любой на моем месте, будь у него хоть вполовину меньше мозгов, чем у меня, догадался бы, что тот чернобородый, проходя мимо меня, незаметно сыпанул яду в мой стакан, а старик позарился на мое вино, когда я выбегал на улицу за чернобородым. Если бы я обо всем об этом читал в какой-нибудь приключенческой книжке, я бы сразу все понял, но это был не книжный вымысел, а настоящая жизнь, в которой понимание скрытого смысла вещей дается куда труднее.

До сего момента я был уверен, что в Афганистане у меня нет ни одного знакомого. Почти в любой стране мира у меня есть знакомые, и сказать по правде, это крайне удивительно, что их не оказалось в Афганистане, потому что в Кабуле как нигде справедливо звучит поговорка насчет друга, который познается в беде. Но если тут меня никто не знает, то кому же могло прийти в голову всадить кинжал в мой тюрбан, а в вино подсыпать яду?

В течение дня я еще пару раз возвращался к «Четырем сестрам». Аманулла так и не появился. Я убивал время, бесцельно бродя по городу и пытаясь вкусить его звуки и запахи, проникнуться его особой аурой. Кабул — то, что в путеводителях именуют «городом контрастов» — когда авеню в центральной части столь же широки, насколько узки улицы в старых кварталах. В Кабуле мне встретилось немного иностранцев. В основном это были пакистанцы из Кашмира и несколько разношерстных русских. Большинство же уличных пешеходов составляли афганцы и большинство были одеты точно так же, как я: кожаные сандалии, свободного покроя халат, смахивающий на римскую тогу, и плоский тюрбан на голове.

К закату я проголодался. Я двинулся обратно по направлению к «Четырем сестрам» и остановился у какой-то харчевни, из чьей трубы курился дымок, пропитанный аппетитным ароматом жареной баранины. Я вошел внутрь и остановился у прилавка. Толстяк-повар как раз снял с угольев здоровенный кусок бараньей отбивной, посыпал ее душистыми специями и швырнул на чугунное блюдо перед моим носом. Ни вилок ни ножей не наблюдалось. Просто как в Риме, подумал я, взял пальцами обжигающий кусок баранины и впился в него зубами. Краешком глаза я заметил, что на меня глазеет какой-то мужчина. Я обернулся. И тут только увидел, что все посетители харчевни берут вилки и ножи из проволочной корзинки на столике у дальней стены. Они смотрели на меня как на дикаря. Устыдившись, я отправился к корзинке, вооружился вилкой и ножом и приступил к трапезе.

Пока я сражался с бараньей отбивной, толстяк-повар черпаком навалил мне в блюдо горку дробленой пшеницы и риса. Баранина оказалась с кровью внутри, обжаренная дочерна снаружи и ужасно жилистая. Зато дробленая пшеница и рис сочетались неплохо. Я заметил, что мой сосед пьет пенистую жидкость, с виду похожую на пиво, и когда повар в очередной раз проходил мимо меня, я указал на соседний столик пальцем и знаками попросил принести такой же напиток. Это и вправду оказалось пиво, но с необычным привкусом, который я после вдумчивой дегустации узнал: орехи кешью! Это меня удивило: кешью произрастает в Западном полушарии, и мировая торговля, видно, за последние годы добилась немалого прогресса, если южноамериканцы занялись поставками этих орехов в афганские пивоварни. Но потом мои сомнения рассеялись: это был афганский орех, по вкусу сильно напоминающий кешью, который добавляют в сусло для аромата.

Я выпил литра два пива и расправился с бараниной. А потом заказал еще пива — не сказать, что это было лучшее пиво в моей жизни, но вкус был вполне узнаваемый, — и только я принялся за очередную кружку, как понял, что прежде чем влить в себя новую порцию, надо освободить для нее место.

Туалета в обычном понимании тут не было — просто лоханка у дальней стены. Я пошел к лоханке и сделал то, что обычно и делаю у писсуара, и когда процесс уже вступил в завершающую стадию, харчевня взлетела на воздух.