Герои на все времена

Брюнет — а он симпатичный! — стоял под ее окном и гонял злополучный окурок кончиком метлы. Внезапно девушке стало очень стыдно. Услышь она нечто подобное от родителей или учителей, только фыркнула бы в ответ. А тут… Нахлынуло мутное, туманное. Как в детстве. Когда маленькая Даря разбила мамину вазу — самую-самую любимую. Или позже, когда потеряла ключи от классного кабинета. Или когда, не так давно, уже в новой школе, по ошибке зашла в раздевалку для мальчиков. Но там хоть было из-за чего стыдиться, а это? Сама от себя не ожидала. Тьфу! Проклиная все на свете, а в частности — дворовой фонарь (светит, окаянный, прямо в окно!) и второй этаж (ну почему мы не на восьмом живем?!), девушка соскользнула с подоконника. Резко задвинула шторы.

— …шка…р-ря!

Кажется, дворник еще что-то пытался сказать. А может, это он псу своему.

Дарина закуталась в одеяло. Свернулась клубочком на кровати. Теперь валяйся целый час без дела! И откуда только взялся этот? Вот уже полгода — практически с самого переезда — она просыпается раньше всех, часов в пять-шесть. Просто чтобы какое-то время побыть одной. Подумать о разном. Помечтать. Посочинять стихи, которые потом отправятся в самый дальний угол самого глубокого ящика. Ну и покурить, разумеется!

И за все это время ни разу не видела во дворе никаких подметальщиков, чтоб их!

Сегодня Дарина проснулась даже раньше обычного. И как не проснуться? Даря, несмотря ни на что, старалась быть хорошей дочерью. Да, она могла дымить тайком от родителей, слушать неправильную (не-ту-что-нравится-маме-папе) музыку, препираться с учителями (и это в выпускном-то классе!)… Но! Ни при каких обстоятельствах не посмела бы забыть о мамином юбилее — сорок лет сегодня исполняется.

Дарина погладила школьную сумку. Коралловые бусы и браслет, ради которых пришлось любимый рок-концерт пропустить, она припрятала еще вчера. В потайном карманчике. А декоративные гвоздики — любимые мамины цветы — должен скоро Ванька принести. Растение, пылающее алым огнем, ведь так просто в комнате не спрячешь, под подушку не засунешь. Нет, в принципе цветочный горшок можно в шкафу или тумбочке пристроить, всего на сутки-то. При одном лишь условии: что не станет любимая именинница эти самые шкафы с тумбами пять раз на дню проверять. В поисках… а пень его знает, в поисках чего! В общем, безопаснее оставить цветы у соседа и единственного друга в этом так и не ставшем родным районе. Договорились, что в шесть утра он подойдет к окну, а она спустит пакет на веревке… Хоть бы дворник к тому времени свалил!

Радуга, яркая радуга перед глазами.

Чей-то крик, то ли испуганный, то ли радостный — не разобрать.

Радуга рассыпается на сотню разноцветных искорок, летят искорки, слепят глаза и смеются, смеются…

Солнце ослепляло даже сквозь задвинутые шторы. В коридоре звенел мамин смех. Дарина подпрыгнула на кровати. Заснула! Где часы? Восемь! Ванька! Девушка метнулась к окну. Никого! То есть двор, конечно, не пустовал, но соседа с гвоздиками не наблюдалось в упор. Как, впрочем, и дворника.

Проклятье!

Ушел! Не увидел меня на подоконнике и ушел. Если вообще приходил, конечно… Нет, не мог он не прийти! Елки-палки, лес заросший! Слабо, что ли, было на мобильник позвонить? ГДЕ МОЙ МОБИЛЬНЫЙ?! Ах да, под кроватью.

Ваня, Ваня, ответь! Ну, ответь же!!!

«Абонент вне зоны».

Мать! Мать! Мать!

Кстати о матери — уйдет ведь сейчас на работу. А так хотелось именно с утра поздравить! И именно с цветами!

— Даря, ты встаешь?

— Да, мама. — Девушка нерешительно выглянула в коридор. — Это… с днем рождения тебя! А ты не обидишься, если я тебя вечером поздравлю?

— Смертельно обижусь! — Именинница, смеясь, обняла дочь. — Завтрак на сковородке. В школу не опоздай. Все, цем-цем!

И хлопнула дверью.

Встречу Ваньку — убью! А дворника так вообще — закопаю! Из-за него заснула! Зудящую мысль: «Был ли дворник?» — девушка настойчиво гнала прочь.

* * *

В минуту, когда Степан заметил худенькую растрепанную девушку на подоконнике, он понял, что приехал не зря. От мысли этой дворник не отказался даже после того, как безнадежно оплошал в первый же день. И даже когда выяснил, что оплошал он отчасти по вине той, которой так обрадовался…

— Девушка, кажется, я должен перед вами извиниться. — Незнакомка-с-подоконника вздрогнула, недоуменно посмотрела на Степана, выглядывающего из жасминовых кустов. «Да она ж совсем ребенок! Школьница небось». — Меня Степан зовут. Я… Я, кажется, напугал вас утром…

— А! Не страшно! — Школьница на секунду задумалась, покосилась на него с сомнением, подошла поближе. — Скажите, а вы утром никого здесь не видели? Ко мне мальчик должен был прийти… Около шести утра…

Она замялась. Степан закусил губу. Да уж, шустрые детки!