Герои меча и багов

— Там обычные белокожие. Тут эльфийка! Свеженькая! Остроухая! Ароматная! Голое Колено больше хочет эльфийку, чем обычную белокожую!

— А фею-суккубу Голое Колено не хочет? — внезапно подала голос странная краснокожая. При этом, несмотря на связанные руки-ноги, она так изогнулась, что Пётр снова стал бояться за свою набедренную повязку. И вдруг понял, что чем-то эта девушка кажется знакомой, хотя раньше видеть её он никак не мог. Может, дело даже не во внешности, а в манере общения. А это могло значить только одно…

Тролль аж рот разинул в удивлении, внимательнее всмотревшись в лицо пленницы. Вот это чудеса пластической хирургии!.. Не слабо преобразилась «Бомба-бородавочница», та страшненькая толстушка, одна из их четвёрки, кого угораздило попасть в эту передрягу вместе с ним и Дылдой! Получалось, что вся их компания неудачников в сборе, кроме инвалида-матерщинника…

Голое Колено повернулся в сторону Бомбы, внимательно оглядел её и почесал в затылке. Наконец, несколько удивлённо, произнёс:

— Фею-суккубу Голое Колено тоже хочет!

— Ну так чего же ты, красавчик? Чего ждёшь?..

Пленница состроила орку глазки и опять изогнулась, ещё и прикусила губу — так, что Пётр понял, что вот-вот опять пропадёт… Но все были настолько поглощены зрелищем, даже Дылда и вредная девчонка, что никто очередное поднятие головы его «петушком» не заметил.

— Хм. А что я. И правда, а что я?..

В голове Голого Колена явно происходила бурная мыслительная деятельность и со скрежетом крутились старые ржавые шестерёнки. В конце концов он пришёл к каким-то поразительным для самого себя выводам, встал и сделал шаг по направлению к Бомбе.

Всё веселье испортил другой орк, тот, который и приволок её от леса.

— Фея-суккуба — добыча Ебущего Кулака!

— Да?.. — Голое Колено явно опять задумался.

— Да! Это Ебущий Кулак хочет фею-суккубу. Хотя… Эльфийку Ебущий Кулак тоже хочет!

Видимо, второй орк соображал быстрее. И первым додумался, к чему это всё может привести.

Стремительно шагнув навстречу Колену, он неуловимым движением выбросил вперёд руку с топориком и ударил сородича по шее. Так, что с первого удара почти снёс башку сородича, забрызгав всё вокруг кровью.

После этого, резко развернувшись, Ебущий Кулак метнул своё оружие в третьего орка. Тот уже сообразил, что дело пахнет жареным, начал обнажать меч — но оказался не таким быстрым. А может, просто не таким везучим.

— Все пленницы — теперь пленницы Ебущего Кулака! Ебущий Кулак возляжет на шкурах сначала с эльфийкой, потом с феей-суккубой, потом с феей, потом с Ямой, а потом со всеми белокожими женщинами. И никто теперь не будет ему мешать!

Орк огляделся, грозно скалясь и раздувая ноздри. Впился взглядом в Дылду и показал в её сторону пальцем.

— Ты — тоже теперь рабыня Ебущего Кулака! И ты! И ты! — второй тычок был в сторону «невесты» Петра, третий — в сторону вредной девки.

А потом маленькие, налитые кровью глаза впились в Петра, стоящего поодаль согнувшись и пытающегося извергнуть содержимое пустого желудка. Лоб орка нахмурился, а на безобразной и зверской физиономии отобразилась активная умственная работа.

— Нет-нет-нет, я ничего… Я не возражаю! Мне они не нужны! Забирай! — зачастил Пётр, вытерев губы рукой и выпрямившись.

Вот только, от волнения он напрочь забыл про необходимость начать с бранных стихов, и его тут же скрутило, бросив на землю. Поэтому незадачливый тролль-скальд не мог видеть, как орк медленно идёт мимо и спокойным, уверенным движением вырывает свой топор из черепушки распростёртого на земле сородича. Которую ещё и придавил ногой, чтобы не моталась…

Ход 6. Красный игрок

С противным звуком орк вырвал топор из черепа распростёртого на земле сородича. Спокойным и уверенным движением, будто сделал что-то обыденное, как время на часах посмотрел. Ещё и голову ногой придавил, чтобы не мотылялась.

Анна почувствовала, что к горлу подступает ком.

Пусть девушка никогда не была комнатным цветочком и крови в жизни навидалась изрядно, да и за неполные сутки «в игре» хватило уже разного, что можно отнести к не самому приятному опыту. Но даже для неё это показалось перебором.

Внутри шевельнулось что-то противное, мерзкое. Кажется, это был страх.

Да, Анна не была трусихой. Но, кажется, есть всё-таки в этой жизни что-то, чего она боится.

Ну кроме, конечно же, собак.

Это был страх не перед этим существом с оскаленной мордой и глазами голодного до крови убийцы, вовсе нет. Страх — что они здесь, в искусственно созданном для каких-то целей мирке, полностью во власти посадившего их сюда психа. И он может делать с ними всё, что заблагорассудится, на что хватит фантазии. А возможные варианты подопытным могут не понравиться до такой степени, что подобные инсталляции с хлещущей во все стороны кровищей покажутся детской забавой и безобидным развлечением.

Всё могло быть настолько плохо, что Анна даже боялась в эту сторону думать. Так недолго дойти до того, что руки вовсе опустятся и пропадёт всякая воля барахтаться. А барахтаться надо, сметана в кастрюле сама себя не взобьёт.