«Стой, стой. Не надо. Давай лучше я… Вот: Зин, не надо в челюсть! Зин, не надо в пах! Ссорятся же люди как-то на словах!..»
— Опять не понравилось. Плохой стих… Век при дворе, да при каком дворе… Жопа, жопа, хер, манда… Тогда не то, что ныне… Жопа, жопа, хер, манда…
«Слушай. Ты что, ругательных слов не знаешь?»
— С чего ты так решил?
«Ну, я тебе сказал эти „хер, манда“, ты их и начал добавлять к своей драгоценной жопе везде…»
— И вовсе даже нет!
«А мне кажется, что да. Так вот, слушай и просвещайся, юный поддаван…»
В течение следующих нескольких минут призрак перечислял все ругательные слова, которые знает, а Пётр наконец перестал пытаться читать стихи и молча вышивал на будущем «знамени» узоры, усердно мотая новые знания на ус и даже иногда переспрашивая, что то или иное слово значит. От объёма полученных новых знаний у бедолаги вскоре начала пухнуть голова — ни на одном занятии, наверное, кроме английского, ещё не было так сложно и… Стыдно.
Наконец, призрак выдохся. Но, увидев, что Пётр набрал воздуха для очередной строки своего «стиха», поспешил его перебить:
«Слушай. А что это за узор у тебя?»
— Так это… Молот.
«А-а-а, молот…»
— А что?
«Да не, показалось».
— Что показалось? Говори уже!
«Так что это мужской половой член показалось! Думал, респект тебе выразить. А то все эти горе-вояки на своих знамёнах вечно всякое скучное размещают… А тут — прямо оригинальная идея была бы, значит. Но нет, значит, нет…»
— Да вовсе даже и не похоже!
«Да, да. Конечно, сейчас посмотрел — и совсем не похоже. Успокойся!..»
— Вот то-то же…
Когда Пётр закончил работу, перед глазами вылезла надпись, показавшая, что всё сделано правильно. Тролль-швея облегченно вздохнул. Получилось — а то он уже боялся, что Система не оценит его усилий, полностью их обесценивая — ведь что толку от криво расшитой старой тряпки?..
— Нет, нет, нет! То есть да! Кончено, хочу изменить, вы что, все издеваетесь…
Второе сообщение оказалось куда более приятным.
— Это что же получается? Эта рваная тряпка будет долгое время лучшим из того, что я сделаю?..
«Ты теперь с собой разговариваешь, да? Или со своими рваными панталонами?»
Пётр не ответил, полностью погрузившись в появившиеся перед глазами интерфейсы, которые позволяли настроить желаемые эффекты от предметов. Долго игрался с ползунками и выпадающими списками, выбирая нужное, вбивал данные… И, наконец, получил то, что было нужно.
— Фух. Получилось!
«Чего, чего получилось-то? Ты же ещё знамя из этого не сделал!»
— Сейчас всё будет. Какую, говоришь, кость можно брать?
«Во-о-он ту бери, она от одного мерзкого типа осталась. И сохранилась лучше всех. И про череп не забудь!»
Пётр пошарил рукой по земляному полу, и с третьей попытки нашёл искомое — оставшуюся от какого-то бедолаги большую кость. Кажется, слишком большую для человека. После этого принялся возиться, прикрепляя к ней своё «Полотнище Ярости».
— А почему ты говоришь, что этот тип был мерзким? Небось, какие-нибудь злодеяния тоже творил?
«Нет, его сюда кинули за то, что на самом деле сделал я. А все подумали на него. Мерзкий он — потому что всю плешь проел, ни секунды не молчал — всё время ругался на меня, почему, мол, не сознаюсь в содеянном и вину на себя не беру. Я очень-очень рад был, когда его забрали наконец, и на казнь увели. Сидеть с ним было не так интересно, как с остальными!»
— А… Что ты такого сделал, что подумали на него, и его за это казнили?
«Да ничего такого. Нет, не стоит внимания. Ты лучше знамя своё делай… И череп не забудь!»