Герои людоящеров (фрагмент)

Она знала его совсем недолго, но уловила основы его характера, характера мужчины по имени Зарюсу. И интуитивно поняла, что своим вопросом он не пытался угрожать. Круш, сузив глаза, уставилась на Зарюсу. Её взгляд был столь пронизывающим, что, казалось, проделает в нём дыру. Ей показалось, что он почувствовал себя беспомощным, пытаясь понять причину её взгляда. Но тем не менее Круш не могла собой управлять.

— Я должна тебе это говорить? — выплюнула она с отвращением.

Столь резкое изменение в Круш заставило его засомневаться, с той же самой ли он особой говорит. Но Зарюсу не мог отступить. Возможно, её ответ приведёт всех к выживанию.

— Я хотел бы услышать. Это была сила друидов? Или какой-то другой способ? Он мог бы стать нашим спасением… — Зарюсу затих, закрыв рот. Если в этом и правду был ответ, Круш не выглядела бы такой страдающей. Словно прочтя его мысли, Круш фыркнула, будто всё и вся высмеивая, даже себя:

— Ты прав, это не спасение, — она вымученно улыбнулась и продолжила: — Мы вели братоубийственную войну… мы ели наших мёртвых.

От потрясения Зарюсу не смог даже рот открыть. Убивать слабых, тем самым уменьшая количество ртов, не было табу. Но есть своих — нечестивый акт и табу среди табу.

Почему она так легко и быстро ответила? Ведь такое следует забирать с собой в могилу. Почему она рассказала это постороннему, простому посланнику? Она не намерена отпускать меня живым? Нет, это не так.

Круш сама не понимала, почему рассказала ему. Она знала, насколько презрительно другие племена к этому относятся. Тогда почему…

Рот плавно задвигался, будто ей не принадлежал:

— В тот день, когда другие племена начали войну, нашему племени тоже сильно не хватало еды, мы едва сводили концы с концами. Но мы не участвовали в войне, потому что у нас много друидов, а воинов очень мало. Друиды могли создавать пищу магией, — рот Круш и не собирался останавливаться, будто им управляло другое сознание. — Но и этой пищи оказалось недостаточно, племя было просто слишком большим. Нам оставалось лишь пойти по пути постепенного разрушения. Но однажды вождь племени принёс еду. Ярко-красное мясо.

Наверное, я хочу, чтобы он… услышал мой грех. Круш с силой сжала зубы. Мужчина слушал молча. Даже если испытывал отвращение, он скрывал его и слушал. За это Круш была благодарна.

— Все смутно понимали, какое это было мясо. Тогда мы временно ввели строгие законы и любой, их нарушивший, изгонялся. И лишь когда кого-то изгоняли, вождь приносил мясо. Тем не менее все мы закрывали глаза и ели, чтобы выжить. Но такое не могло продолжаться слишком долго. Накопленная обида вдруг взорвалась в один день, приняв форму восстания, — она, закрыв глаза, вспоминала старого вождя племени. — Мы ели… мы знали, но всё равно ели. Это делает нас сообщниками, но всё равно… Вспоминая сейчас, мне это кажется просто смешным.

Круш молча помолилась и уставилась прямо Зарюсу в лицо. Она заглянула в его спокойные глаза и не увидела отвращения. Она удивилась своей радости, проросшей откуда-то из глубин души.

Что её осчастливило?

Круш смутно догадывалась.

— Посмотри на меня. Время от времени в племени Красный Глаз рождается кто-то такой, как я. С древних времён каждый из них обладал силой. В моём случае это сила друида. Вот почему мы заполучили власть, почти не уступающую власти вождя… И я была в центре восстания, разделившего племя пополам. Мы выиграли, потому что нас оказалось больше.

— И в итоге еду разделили поровну среди тех, кто остался?

— Да… и наше племя сумело выжить. Тогда, во время восстания, вождь так и не сдался. Из-за бесчисленных ран он умер. Принимая последний удар, он улыбнулся мне, — будто кашляя кровью, Круш продолжила свою историю. Это был гной, который медленно накапливался у неё в душе с того времени, как она убила вождя. Гной, о котором она никогда бы не поведала соплеменникам, что ей доверились и пошли против своего вождя. Круш с трудом сумела признаться ящеру по имени Зарюсу. Вот почему поток ее слов не останавливался, непрерывно вытекая наружу. — Те глаза принадлежали не тому, кто смотрит на своего убийцу. Не было ни ненависти, ни зависти, ни вражды, ни проклятья. Он так красиво улыбался! Вождь всегда смотрел реальности в глаза и поступал соответствующе. А мы… нас опьянили идеалы и вражда. Наверное, правым был вождь племени! Вот о чём я всегда думаю! Поскольку умер тот, кого считали корнем всех зол, наше племя смогло снова объединиться. И, что ещё хуже, поскольку нас стало меньше, мы получили дар — проблемы с едой исчезли!

Она достигла своего предела.

Круш исполняла обязанности вождя, взвалила на себя грех, и в отчаянии всё терпела — падала она с такой же силой, как и боролась. Бьющий через край мутный поток поглотил всё. Порванные в клочья мысли было трудно изменить одними словами.

Послышался слабый звук. Слёзы не капали, но в душе она плакала.

Её тело было таким маленьким.