Герои и чудеса Средних веков

Две другие героини этой книги – существа сверхъестественные, сказочные; они – свидетельство присутствия в самой глубине христианского Средневековья тем и персонажей, доставшихся в наследство от языческих верований, худо-бедно побежденных или просто поверхностно христианизированных. Из германского языческого мира выступает дева-воительница, охраняющая врата тевтонского рая – Вальхаллы, и зовут ее Валькирия. Другая родом из мира кельтского и инфернального – это Мелюзина. Я хотел бы уже сейчас подчеркнуть важность в средневековом имагинарном того, что несколько неопределенно называют «народной культурой». Эта книга не сосредотачивается специально – хотя мы их еще встретим рядом с нашими героями – на «чудесных» объектах, тут читатель не найдет статей, посвященных таким важным предметам средневекового имагинарного, как мечи, например Жуайез Карла Великого, Дюрандаль Роланда, Экскалибур Артура, или любовные напитки, сыгравшие такую важную роль в истории Тристана и Изольды; наконец, нет и статьи о таком таинственном и мистическом предмете, вознесенном на самые вершины рыцарского идеала, как Грааль.

Помимо героев индивидуальных в этой книге представлены и коллективные персонажи, населявшие средневековое имагинарное. Как мы уже сказали о витязях и богатырях, они вырастают то из понятия воинской доблести, то из куртуазности, а бывает, что и из того, и из другого разом. Тут в центре рыцарского имагинарного – фигура рыцаря, а в центре имагинарного куртуазного – трубадур. Я присовокупил к ним и большого забавника средневекового высшего общества, паяца, выдумщика игр и смехуна – жонглера.

Подобно святым и королям, представленным ранее и в другом труде, здесь читатель не встретит и обитателей горних миров. Бесчисленные существа, населяющие небеса и преисподнюю, но частенько прогуливающиеся и по нашей грешной земле, ангелы и демоны, которые непрестанно нападают на людей или защищают их, не принадлежат к составляющему суть этой книги сонму существ преимущественно человеческих, хотя и легендарных и мифологических. Тут будет единственное исключение: речь о «свите Эллекена», которую немцы называют «дикой охотой» или «ревущей охотой» (wilde, wutende Heer), потому что эта кавалькада фантастических всадников, проносящихся сквозь ночи имагинарного средневековых людей, состоит из существ человеческих и, как все привидения, относится к области «чудес». Я не останавливаюсь здесь и на фантастических существах в человеческом обличье, почти никто из коих не смог дорасти до степени элемента, индивидуализированного Средневековьем и оставленного им последующим векам. Я говорю о карликах и великанах. В средневековом имагинарном они встречаются повсюду, но память об этих созданиях необычного роста не приобрела индивидуальной формы. Среди карликов лишь один, отличавшийся необычайной красотой карлик-персонаж жесты «Гюон из Бордо», Оберон, своим волшебным рогом оставил след в истории музыки благодаря романтической опере Вебера. Среди великанов лишь один-единственный, если не считать злобного Морхольта из истории о Тристане и Изольде, преуспел в том, чтоб дорасти до положительного героя и даже стать святым, – это святой Христофор, на своих плечах внесший младенца Христа в имагинарное наших дней.