Гербарий из преступлений

Семка перебрался через дощатый забор, помог перелезть Дарье. Они обошли дом, подобрались к окну и заглянули в комнату. Накурено, хоть топор вешай, на столе нехитрая закуска, бутылки и стаканы. Среди клубов дыма сидела Васька со стаканом в руке и хохотала, как полоумная, – видно, Федька что-то смешное нашептывал ей на ухо. Кроме сестры и Федьки, там были еще двое с папиросами в зубах, в ярких косоворотках, с красными харями, эти играли в карты. Дарья и Семка не переговаривались, ведь окошко было чуток приоткрыто, наблюдение вели молча. Двое закончили игру, налили в стаканы мутноватой жидкости, выпили. Васька пила с ними, что болью отозвалось в душе Дарьи. Один положил ладонь на колено Васьки, сжал его. Федька это заметил, сбросил его руку, завязался спор, грозивший перерасти в драку. Васька встала меж ними:

– Будет вам! Чего скубетесь попусту? Про меня-то забыли… Я хозяйка над собой, не вы. А коль кто из вас хочет меня, так службу поначалу мне сослужите. Кто смелым окажется, с тем я и буду.

Не понимала Дарья, к чему вела речь сестра, только сердце ее тревожно сжалось. Не понимали и мужики, хоть и пьяные были, а насторожились.

– Ну и что за служба? – спросил мордатый, с крупным носом.

– Это Гиря, – шепнул в ухо Семка. – Бандюга…

Дарья закрыла его рот ладонью и пригнулась, увлекая приятеля за собой. Некоторое время они сидели под окном и слышали договор.

– Одолженьице малое мне надобно, – говорила Васька. – Всего-то подрезать одного человека. – «Самойлова!» – догадалась Дарья. – Не насмерть, так… маленько личико подпортить. Дело нехитрое, а я в долгу не останусь.

– Ополоумела? – воскликнул Федька. – На что подбиваешь?!

– Погоди, – сказал Гиря. – Дело-то нехитрое – подрезать. И кого?

– А хозяйку мою бывшую, – ответила Василиса. – Огареву.

– Нет, Василиса, я на такое дело не пойду, – во всеуслышание заявил Федька. – Мне на воле любо, а не в тюрьме конопатиться.

– Да кому она нужна, жена предателя? – усмехнулась Василиса. Дарья и Семка слышали, как постукивают по полу ее каблучки. Им пришлось вжаться в стену, так как голос Васьки раздался прямо над их головами, она, видно, к окну подошла: – За нее никто не вступится, не посадит в тюрьму.

– Чем же она тебе насолила? – кипятился Федька.

– А ничем, – окрысилась Васька. – Хочу так. Больно много воображала о себе. Так есть средь вас мужики? Или вы только водку пить умеете?

По всей видимости, она отошла от окна, голос ее теперь слышался не так отчетливо. Семка толкнул подругу, мол, идем отсюда, пока нас не заметили, но Дарья отмахнулась от него. Она хотела знать, до чего у Федьки договорятся.

– Ну, добро, – сказал Гиря. – Сделаю, как ты хочешь.

– Да и я не прочь… – подал голос третий.

– Вот и ладно, – сказала Василиса. Дарья приподнялась и заглянула внутрь. Сестра положила руки на плечи Гире, улыбалась. – Да только она не выходит, выманить ее надобно. Завтра вечерком записку ей передадим через пацаненка, что, мол, мужа ее перевозить станут, он хочет на нее поглядеть, время укажем да место, она и выбежит. А вы уж дело сладите, за что от меня награда будет.

– Гляди, не обмани, а то и тебя подрежу, – предупредил Гиря.

– Дура ты, Василиса! – в сердцах сплюнул Федька.

Дарья не стала больше слушать, отползла от дома, затем пустилась наутек, словно за ней гнались, шлепая ботинками по замерзшим лужам, от чего тонкий ледок обламывался, а ботинки погружались в лужи. Дарья не чувствовала холода, уносилась подальше от вертепа, в котором ее бесстыжая сестра подбивала мужиков на подлое дело. Семка бежал следом. На ровной улице она перешла на шаг, да не могла никак отдышаться, бешено колотилось сердце то ли от страха, то ли от… Непонятно, от чего!

– Худое дело затеяла твоя сеструха, Дашка, – сказал Семка, шагая рядом. – Надо бы рассказать, предупредить…

– Сема, – остановилась она, – прошу тебя, никому не говори.

– Ну, ладно, – шмыгнул он носом. – А все ж нехорошо…

– Я сама, – перебила его Дарья. – Обещай, что ты не расскажешь. Поклянись!

– Ну, клянусь… – пожал он плечами.

Дарья взяла его голову в руки и поцеловала в губы. От этого детей не бывает, она уже знала точно. Семка отпрянул от нее, вытаращившись:

– Ты че?! Совсем, да?..

– Помни: ты клялся! – Она помчалась домой.

7

Молния заглянула в окно Дарьи Ильиничны, осветив комнату синевой, через паузу громыхнул раскатистый гром. Дождь, до этого ослабевший, вдруг словно сорвался с неба, неистово обрушился на землю. Щукин кинул взгляд на окно, заливаемое ливнем:

– Давненько такого потопа не было.

– Вам не надоело меня слушать? – спросила Дарья Ильинична.

– Что вы! Мне очень интересно. И как же разворачивались события? Гиря «подрезал» Елену Егоровну?

– Я не знала, как поступить. Рассказать родителям – жалко их. Отец и мать были хорошими людьми, и без того они глубоко переживали за дочь. Самойлову рассказать – я предала бы Василису, чего она мне не простила бы, да и последствия могли оказаться для сестры тяжелыми, он все же чекистом был. Меня трясло от безвыходности.