Гераклит

Несомненно, Гераклит был автором книги (biblion), сочинения (suggramma). В этом нас убеждают Аристотель и более поздние античные авторы. Говоря, что написанное произведение должно быть удобочитаемым и удобопонятным, Аристотель замечает, что этого нет в рассуждениях Гераклита, как, например, «в начале его сочинения», где (в буквальном переводе) сказано: «К логосу сущему всегда непонятливы бывают люди». Ведь неясно, продолжает Аристотель, к чему относится слово «всегда» (ДК А 4), т. е. относится ли оно к предыдущим или к последующим словам.

Надо полагать, что Аристотель, характеризуя способ высказываний Гераклита, имел при себе его сочинение. Очевидно и то, что эфесец изложил свое учение письменно, как это сделали до него, например, Анаксимандр и Гекатей. Здесь не место обсуждать вопрос о том, было ли сочинение Гераклита написано непрерывным («сплошным») текстом или же состояло из отдельных (упорядоченных или разрозненных) афоризмов. Каким бы способом ни была написана книга Гераклита, но, судя по ее отрывкам, отличающимся исключительной оригинальностью формы и содержания, представляется невероятным, чтобы ее автором был не он сам, а какое-либо другое лицо. Об этом приходится говорить в связи с тем, что, по мнению известного английского исследователя Керка (см. 96, 7), Гераклит высказывался будто бы только устно, книг не писал, а фрагменты его представляют собой набор изречений (gromai), собранных и записанных вскоре после его смерти каким-то его учеником. Между тем решительно ни у одного из древних источников нет и намека на нечто подобное. Да и Аристотель, который, согласно Керку (см. там же, 19), располагал значительной «коллекцией высказываний» Гераклита, не догадывался об этом. Нет ничего невероятного также в том, что Гераклит поместил свою книгу в святилище Артемиды Эфесской (А 1, 6) в надежде уберечь свой труд от превратностей судьбы.

Во времена Гераклита не было традиции давать название прозаическим произведениям. Сочинения философского и исторического содержания обычно начинались словами: «Такой-то говорит (сказал)…» («Кротонец Алкмеон, сын Пирифоя, сказал… обо всем невидимом…»), «такой-то написал…» («Фукидид афинянин описал войну…») и т. д. Название же книги заменялось кратким обозначением темы.

Диоген Лаэртский (А 1, 12) перечисляет четыре названия книги Гераклита, но ни одно из них, в том числе и «О природе» или «Музы», не говоря уже о двух других, не имеющих отношения к заглавию, не заслуживает доверия. Название «О природе» не более чем стандартное название, применявшееся в более поздний период для обозначения многих сочинений досократиков. Заглавие «Музы», как считают исследователи, навеяно Платоном («Софист» 242 Д), противопоставляющим ионийские «Музы» (Гераклита) сицилийским «Музам» (Эмпедоклу).

Согласно Диогену (ДК А 1, 5), книга Гераклита «О природе» разделена на три логоса («речи», «рассуждения») — три части: «обо всем» (peri tou pantos), т. е. «о Вселенной», «о государстве и о божестве». Структура книги, о которой говорит Диоген, по мнению ряда исследователей — Керк (96, 7), Маркович (102, 10, 258), — восходит к стоикам, в частности к Клеанфу, делившим философию на логику, этику и физику (Клеанф же подразделял соответственно каждую из этих дисциплин на диалектику и риторику, этику и политику, физику и теологию).

Разумеется, сочинение Гераклита обладало внутренней структурой и распадалось на какие-то части, если даже по форме изложения оно состояло из отдельных изречений и афоризмов. Тем не менее всякую попытку установить аутентичную структуру и основные части книги эфесца надо признать условной и гипотетичной хотя бы уже потому, что Гераклит не проводил различия между отраслями знания. Таким образом, можно говорить лишь о более или менее приемлемой классификации фрагментов его произведения и группировке их по темам.

Наконец, два слова о том, какой была реакция древних на сочинение Гераклита. За любовь к парадоксам и замысловатым оборотам речи Гераклит еще в III в. был прозван «загадочным», а с I в. до н. э. ему постоянно сопутствовал эпитет «темный» (Skoteinos). Однако прочно закрепившаяся за ним репутация «темного» философа не помешала его популярности как в древности, так и в последующие времена.