Гензель - 4 (ЛП)

Сойдя с самолета в Международном Аэропорту Денвера, иду до арендованного «Цивика», и мне кажется, я близка к тому, чтобы полностью понять суть историй Люка. Смерть и жертва — это часть собственной истории жизни Люка. Его жизнь никогда не была нормальной. Как и герои сказок, которых он создавал, они отражали его характер. На протяжении всего детства, Люк был отвергнут, брошен многими, кто мнил себя его родителями. Каждую следующую семью он пытался убедить в том, какой он хороший, чтобы они оставили его себе. И тогда он вступил в банду, которая олицетворяла для него, на тот момент, семью, для которых убийство, было культом и важной целью. Я не знаю, сколько лет тогда ему было, скорее всего, тринадцать, но даже в то время, он был готов пойти на многое, чтобы у него была семья, к которой он так стремился на протяжении всей жизни и по сей день. Его собственная семья? Возможно он думал, что был принесен в жертву ради чего-то. Оставлен на алтаре, во искупление какого-то греха, совершенного его родителями. Может, за наркотики? А может, за пагубное влечение к алкоголю? И все эти отказы повторялись раз за разом, становясь его судьбой. Сколько же маленьких жизней он прожил, каждый раз попадая в новую приемную семью.

Я возвращаюсь к тем крохам информации, которые мне известны о «Доме Матери» и «волшебных детях». В моей комнате была установлена камера и комнате Люка тоже. Обе были вмонтированы почти под самым потолком, и были такими крошечными, что мы не могли рассмотреть их с ковриков, на которых проводили все свое время. Мы даже не подозревали, что она за нами наблюдала. В здании ФБР, на протяжении месяцев, пересматривали записи с нашими мучениями, как мы проживали наш персональный ад. Два года назад, журналистка, которая вела расследование о «Доме Матери», нашла меня и позвонила, задавая вопросы, было ли известно мне о планах, которые упоминались в дневниках Гензеля и о малышке К.

Я назвала ее сукой и положила трубку, а ответом на все вопросы было «нет». Ни о чем подобном я не знала. Наверное, поэтому я была так зла.

На следующий день она вновь позвонила.

— Я где-то читала, что вас заставляют поверить в то, что он был не настоящим. Что ваши доктора говорят вам об этом. У меня есть видео, где он убил Мать ради вас, если я вам это покажу, вы дадите мне интервью?

Я опять повесила трубку. В ту ночь, я впервые приняла Амбиэн чтобы уснуть. А шестью месяцами позже, я посетила трех разных докторов, что бы те выписали мне Ксанокс, так я на него и подсела.

Вытащив руку из правого кармана, я легко сажусь в машину и направляюсь в Денвер.

Сегодня вечер среды. Завтра утром специальная встреча по сбору средств для фонда Дейва Томаса в «Четырех Временах Года» в Денвере. Если Рэймонд не солгал, то Люк уже там.

Отель находится в самом центре города. Я отдаю деньги администратору и прохожу внутрь, сжимая сумку с вещами.

Я растеряна, не понимаю, что творится у меня в голове. Я пытаюсь придумать способ, как заставить персонал отеля сказать мне номер его комнаты.

— Почему король и королева все время спорят? Для этого есть какая-то причина?

Я слышу его голос из-за стены, но не вижу его лица. Его рука находится в моей, я не могу смотреть на него, но могу прикасаться к нему.

— Я не знаю,— говорит он загадочно. — Может, это просто судьба.

— Ты веришь в судьбу?

— А ты?

— Я не знаю. — Я кусаю губу. Мне кажется, что ответ очень важен, а я чувствую себя такой глупой, что пытаюсь выбрать верный ответ. — Я думаю, да. Только я никогда не думала об этом. Никогда не думала, как будет лучше для меня. Неверно какие-то вещи предрешены за нас.

— Богом?— произносит он.

— Наверное, а может и кем-то еще.

Он меняет положение руки так, что может рисовать незримые круги на моей ладони.

— А я думаю, все завит от обстоятельств.

Я поглаживаю его большой палец.

— Что ты имеешь в виду?

— Если все складываются хорошо, то нам более выгодно признавать что это судьба,— поясняет он мне.

— А если они складываются не так, как мы хотим?

— Тогда это просто стечение обстоятельств.