Генрих IV

Генрих, желая угодить жене, распорядился построить для нее в замке По небольшую часовенку, вмещавшую от силы человек семь-восемь. Поскольку католическое богослужение в городе было строго запрещено, он приказал поднимать подъемный мост замка во время мессы, чтобы на нее не проникли местные католики. Однако в означенный день несколько смельчаков рано утром пробрались в часовню и присутствовали на мессе королевы. Об этом сразу же доложили секретарю короля Наваррского Жану дю Пэну, занимавшемуся религиозными вопросами. После окончания мессы он в присутствии королевы арестовал нарушителей и заключил их в тюрьму. Возмущенная Маргарита пожаловалась мужу. Струхнувший Генрих предоставил говорить дю Пэну, и тот холодно пояснил, что эти люди нарушили ордонансы Жанны д'Альбре. Генрих боялся получить нагоняй от Беарнских штатов, которые должны были собраться в скором времени, и ничего не сделал для освобождения пленников. Маргарита немедленно сообщила об этом инциденте матери. Та предложила Генриху III выразить свое неодобрение Беарнцу, не вмешивая в дело сестру. Письмо Генриха III, кстати сказать, очень сдержанное, вызвало в По бурю негодования. По наущению дю Пэна король поручил канцлеру Пибраку сделать выговор Маргарите и отложил сессию Беарнских штатов, чтобы не обсуждать этого происшествия публично. Убежденная в своей правоте, Маргарита упрекала мужа в слабости и нарушении данного слова. Она дулась на него также за то, что он открыто ухаживал за ее фрейлиной, мадемуазель де Ребур.

В такой напряженной атмосфере оставаться далее в По было невозможно. 13 июля король и королева выехали в Монтобан, где король должен был председательствовать на собрании гугенотских вождей. Объединенный штаб вынес решение взяться за оружие, если Генрих III попытается заставить гугенотов выполнять Неракское соглашение. Вся терпеливая политика Екатерины Медичи разлетелась вдребезги, и мир, к которому, как казалось, так стремился ее зять, в ближайшем будущем не предвиделся. Совещание закончилось 27 июня, и двор короля Наваррского вернулся в Нерак — дамы на корабле по Гаронне, мужчины верхом.

Рай в Нераке

Началась прекрасная неракская весна, самое счастливое время в их супружеской жизни, полной бурь и невзгод. Особенно для Маргариты. «Все, что я могу сказать о королеве, — писала своей подруге одна из ее фрейлин, — так это то, что она никогда не была так красива и весела». Нерак был восхитительным местом. Красота внутреннего убранства замка, великолепие пейзажа, избранное общество сделали его на время гасконскими Афинами. У подножья замка Генрих д'Альбре разбил сад вдоль Биазы с аллеями из лавров и кипарисов, украшенный кадками с апельсиновыми деревьями и беседками. В середине цветника взвивались серебряные струи знаменитого фонтана «Пупет». Еще сегодня среди цветочных клумб можно полюбоваться купальней, очаровательным восьмиугольником, рядом с которой находился «черепашник», бассейн для разведения черепах. Напротив, на левом берегу, Марго устроила бульвар под названием «Ла Гаренн», где еще и сейчас растут два вяза, согласно преданию, посаженные, дабы увековечить вновь обретенное согласие супругов.

Настоящий приют блаженства, где, как пишет Маргарита, «наш двор был таким прекрасным и вёселым, что мы совсем не завидовали французскому двору. Я и принцесса Наваррская (Екатерина Бурбонская) имели большую свиту из придворных дам и фрейлин, а мой муж, король, — из блестящих сеньоров и дворян, ничем не уступающие в учтивости и элегантности самым изысканным кавалерам французского двора. Их не в чем было упрекнуть, кроме того, что они гугеноты. Но при дворе об этом никто не упоминал: король, мой муж, ходил с сестрой на проповедь, а я со своей свитой — на мессу. После службы мы встречались, и шли гулять в парк… Остальное время проходило во всевозможных развлечениях, бал был обычно после обеда или вечером».

Красавица Маргарита всегда была царицей балов и увеселений. Генрих осыпал ее дорогими подарками. Он преподнес жене ожерелье из 1200 жемчужин, кольца с бриллиантами, веера, надушенные перчатки, благовония, ароматические свечи, роскошные ткани. В замке собирались образованнейшие люди Беарна, первым среди которых был Мишель Монтень. Маргарита познакомилась с ним при французском дворе, но только зимой 1579–1580 гг. он стал ее постоянным гостем и сотрапезником. Генрих уже давно оценил его выдающиеся таланты и 30 ноября 1577 г. сделал его своим придворным. Монтень не верил «нововведениям» в области религии, которые считал вредными для общественного порядка. Был он по природе миролюбив и одобрял действия Беарнца. Он восхищался умом молодого короля и обсуждал с ним всевозможные темы: человеческие страсти, пределы разума, отношение к вере. Постепенно они перешли к проблеме существования Бога и изучению аргументов «атеистов», к естественной теологии, которая восходила скорее к Платону и Лукрецию, чем к Фоме Аквинату. Каталонский врач и теолог XVI века Раймонд Сабундский написал на эти животрепещущие темы трактат, который Монтень перевел в 1569 г.