Геноцид

А в жилой надстройке Рафова плота, зажатый в специальном крепеже, чтоб не опрокинулся, стоял сейчас чайник со свежезаваренным настоем водного хмеля. Название «водный хмель» люди придумали. Плоскоглазые эти водоросли с плотными зелеными шишечками соцветий, растущие в тех местах, где до дна не больше полуметра, а значит, вода хорошо прогревается, как-то по-своему называют. Кто именно придумал название «водный хмель» и что само по себе слов «хмель» означает, теперь уже никто не помнил. Да и не все ли равно, какое название использовать. Главное, если залить кипятком предварительно высушенные и слегка обжаренные на противне шишечки этих водорослей, то получается изумительный по вкусу напиток, бодрящий и придающий мысли остроту. Настой водного хмеля, что приготовил Раф незадолго до того, как увидел дрейфующий на Глубине плот, уже остыл, конечно, но долго ли его разогреть? А потом сесть у большого глиняного чана, в котором по углям скачут голубоватые язычки огня, взять обеими руками кружку с горячим хмелем, сделать первый, совсем небольшой глоток, закрыть глаза, затаить дыхание и, замерев, слушать, как яростно колотит по крыше дождь, будто в гости напрашивается, чтобы тоже горячего питья отведать. А осмотреть найденный плот можно и потом, когда шторм закончится.

Раф мысленно был уже на своем плоту. Поэтому он едва не выпустил ручку ворота, когда над самым ухом кто-то негромко произнес:

– Эй… – И на плечо ему легла рука.

Глава 2

Первым делом вспомнилась почему-то легенда о кровопийцах из Глубины.

«Холодно. Холодно в Глубине. Так, что кровь в жилах стынет и сердце в груди останавливается. Поэтому, чтобы жить, кровопийце нужна горячая кровь живого. Обернувшись скатом, неслышно подплывает он ночью к плоту и, дождавшись, когда хозяин уснет…»

Никогда же прежде в эти сказки не верил! Посмеивался, когда, бывало, кто-то из компании, собравшейся ночью возле чана с углями, таинственно приглушив голос, начинал рассказывать о кровопийцах из Глубины или о девах-змеях, прячущихся в зарослях тростника в ожидании, когда неосторожный плотогон ступит в воду, чтобы тростника нарубить, и вот тогда…

– Что ты делаешь на моем плоту?

Голос негромкий, севший, чуть хрипловатый. Как у слегка простуженного человека. Или как у старика.

Вцепившись в рукоятку ворота, как утопающий, наконец-то поймавший брошенную ему веревку, Раф медленно обернулся.

За спиной у него и в самом деле стоял обычный старик. Выглядевший, как нормальный кровопийца. Худющий, с острым носом, впалыми щеками и глубоко провалившимися глазами. Волосы длинные, седые, спутанные. Борода им под стать – развевалась бы на ветру, если бы не была мокрой. Из одежды на старике только короткий, распахнутый на груди жилет из кожи вонючей лягушки и шорты до колен из того же материала – проще только голым ходить. Старик стоял неподвижно, смотрел широко раскрытыми глазами на Рафа. Ну точно призрака увидел.

Раф первым пришел в себя.

– Руку убери, – произнес он негромко, так, чтобы только перекрыть шум дождя.

Помедлив секунду-другую, старик опустил руку, которой держал Рафа за плечо.

– Твой плот? – спросил Раф.

– Мой, – уверенно ответил старик.

– И за какой же гнилью ты в шторм на Глубину заплыл?

Старик сосредоточенно сдвинул мохнатые брови. Провел ладонью по мокрым волосам.

– А тебе что за дело?

Плот подбросило на волне.

Взмахнув беспомощно руками, старик полетел к правому борту.

– Да что б тебя, плесень мокрая! – в сердцах выругался Раф.

Отпустив одной рукой рукоятку ворота, он поймал падающего старика за полу распахнутого жилета.

Старик все же не удержался на ногах и упал на колени.

– Поднимайся, долбень! – прикрикнул на него Раф. – За борт смоет!

Старик тяжело поднялся на ноги, сделал шаг вперед и ухватился за бортовой поручень.

Только сейчас Раф обратил внимание на то, что на поясе старика нет страховочного фала.

Может быть, это самоубийца, мелькнула в голове у Рафа мысль, не сказать чтобы очень уж оригинальная, но при том и не глупая вовсе. Решил старик с жизнью покончить, дождался шторма и пустил свой плот на Глубину. А тут, совсем, надо сказать, ни к месту, объявился спаситель. Что, ежели он теперь и Рафа следом за собой утащить решит? Для этого ведь достаточно фал обрубить. Старик как раз рядом стоит. И, ежели у него в кармане нож складной…

Старик обернулся и посмотрел на Рафа не то с подозрением, не то с интересом, – поди разбери, когда полумрак и струи дождя, точно занавес.

– Куда мы движемся? – спросил старик.

– На Мелководье, – Раф подбородком указал в сторону, куда уходил натянутый фал. – Там мои плоты заякорены.

Старик одобрительно кивнул и снова повернулся к Рафу спиной.

Вот же плесень гнилая, подумал Раф. Ежели топиться не собирался, так мог хотя бы поблагодарить нежданного спасителя. А то вроде как так и должно быть. Вроде как работа у Рафа такая – в шторм чужие плоты с Глубины вытягивать.