Геном Пандоры

Все поначалу хорошо. А потом ТиВи заткнулось. Совсем. У одного старикана в поселке был древний радиоприемник, так поначалу его слушали. Болботало там чего-то о всеобщей эвакуации, карантине и военном положении, потом перешло на испанский, а потом треск на всех частотах. И всё, никакой связи, даже через спутниковый телефон – у вождя был. Прямо Стивен Кинг. Читал у него «Противостояние»? Нет? Ну ладно. Сижу у оджибуэев. Учусь силки на кроликов ставить. Вдруг в одно прекрасное утро пацан из леса прибегает, весь серый, и орет чё-то по-ихнему. В деревне шухер. Я к Долли: что, мол, к чему? А она рыдает, трясется вся и говорит, что завелся у них тут в лесу Вендиго, папку этого пацаненка сожрал. Я ей: «Что за хрень? Двадцать первый век на дворе, подруга, какие еще Вендиго?» Ну, она поуспокоилась. Только в лесу на самом деле нехорошо стало. Охотники начали пропадать, а ночами по улице кто-то ходит и дышит в окна. Утром на снегу следы – вроде человечьи, но босые. Кто зимой босиком по снегу бродит? И пальцы у него не как у человека, а как у обезьяны. Ладно. Я пацан не трусливый, взял винтовку и в лес по этим следам пошел. Думаю, отслежу эту снежную обезьяну. На дворе вроде день, все бело кругом и как бы не страшно. Только посвистывает чего-то, а чего свистит – непонятно, вроде и ветра совсем нет. Я иду, и отчего-то меня жуть такая разбирает. У нас в учебке сержант говорил: «На войне, парни, доверяйте инстинктам. Разум – херня и вообще штука лишняя, а инстинкты плохого не подскажут». Чувствую – обратно надо валить. И тут в кустах как затрещит! Я, короче, на землю брякнулся и лежу.

А оно мимо шкандыбает. Вроде человек, только длинный такой, желтый, тощий, ребра торчат, башка косматая, а глаза… Страшненькие глаза, короче. Красным светятся. И лапы ниже колен свисают, а на них когтищи – во! Лежу я, короче, не дышу. Потом, когда оно убралось, встал и к деревне обратно пошел.

А деревни-то уже и нет. Весь снег кровью забрызган. Люди, напополам разорванные или вообще изъеденные. Что тут со мной сделалось, не помню. Очнулся я уже в каноэ. Река-то не замерзла, и погреб я оттуда, короче, как на моторном катере.

Потом к людям пробраться хотел. А людей нет. На дороге – блокпост военный, а над ним вороны вьются, чё-то там из снега выклевывают, что еще осталось. В городе еще жутче. Всю зиму я от тварей всяких прятался, вспоминать тошно. А к весне, думаю, совсем хана будет, когда снег растает и вся эта зараза, трупаки гнилые, из него попрет. Сделал я запас и по первым весенним денечкам обратно в лес подался. Так с тех пор и живу. Здесь все же полегче, чем в городе, хоть воздух чистый и зверье не такое бешеное. Когда надо, по реке сплавляюсь и запасы пополняю. А людей уже шесть лет не видел, ты, братишка, первый. Давай еще выпьем».

– Это не эпидемия, – сказал Колдун. Во рту стоял мерзкий маслянистый привкус сивухи. – Точнее, не совсем эпидемия. И люди еще остались. Я только две недели как прилетел из Англии.

– На ковре-самолете? – хохотнул негр, которого уже изрядно развезло. – То-то слышу, у тебя акцент странный.

– На «Призраке». У восточного побережья курсирует британский авианосец. Если хотите, можете отсюда убраться.

– Да ты что?! Правда? – Густавсон вскочил, пошатнулся и снова сел. – Ну ты, братишка, меня порадовал, – забормотал он. – Неужели старина Свен еще поживет как человек? А бабы у вас там есть?

– Есть.

– Слушай, не верю. Сто лет телку не видел. Подожди. Ты говоришь, вас еще двое было?

Колдун насторожился. О двоих он ничего не говорил.

– Подожди, подожди, надо башку прочистить. А то чего-то меня развезло. Сейчас отварчик сварганю, по оджибуэйскому оригинальному рецепту, и пойдем твоих братьев искать. – Бормоча это, негр убрал со стола автомат, затем налил в чайник воды из канистры и поставил его на печку. – Нет, ну ты даешь…

Колдун наблюдал за хозяином. Тот суетился, доставал какие-то ягоды и пучки трав, тряс кудлатой башкой.

– Послушайте, Свен…

– А?

– Здесь неподалеку нет ничего… необычного? Может быть, логово крупного хищника… – Колдун припомнил клубок тьмы, ворочающийся к востоку от того места, где он заплутал вчера ночью.

– Логово? Нет, братишка, кроме меня, крупных хищников тут не имеется, – хохотнул негр. – Думаешь, я совсем сдвинулся – рядом с хищником свою берлогу обустраивать?

Чайник закипел. Густавсон разложил по кружкам свои припасы и залил кипятком. От напитка пошел травяной дурманящий запах.

– Очень здорово мозги прочищает. Старый оджибуэйский хрен свое дело знал, пусть кишки Вендиго ему будут пухом…

Хозяин землянки врал. Колдун пригорюнился. Слишком часто ему в последнее время врали. Но в Лондоне врали хотя бы опасливо, почтительно, с эдакой лакейской угодливостью. А вот за стенами британской столицы врали нагло и хлестко, так, словно лжецов ни разу в жизни не ловили на вранье.

– Что ж ты не пьешь, братишка?

– После вас, – сказал Колдун.

Негр с удивлением уставился на собственную руку, которая без всякого его вмешательства двинулась к кружке и обхватила ручку.

– Это что еще за…