Геннадий Зюганов

«Хочется воскликнуть с тревогой и болью: дорогие россияне, уважаемые соотечественники, люди со здравым смыслом и не уснувшей совестью — Ломоносовы и Вавиловы, Пожарские и Жуковы, Матросовы и Гагарины, очнитесь! Страшная беда у порога. В третий раз в одном веке! Ее уже не вынесет наш народ. Объединитесь, помогите раскрыть согражданам глаза на все, что происходит в нашем многострадальном государстве. У нас у всех остался один общий оплот, еще способный спасти от братоубийственных междоусобиц, — общесоюзные органы, структуры управления и безопасности. Взгляните внимательно на страну — везде, где уже отказались от их услуг, царят анархия и геноцид. Там нет и в помине обещанных демократии и гуманизма…

Не сомневаюсь, что большинство советских людей, кроме тех, чье сознание крепко отравлено ядом национализма, выразят во время референдума 17 марта волю — сохранить Союз ССР. Нужно помочь всем понять, что будет, если мы не сохраним нашу Отчизну. Бескровного распада страны не бывает, тем более такой, в которой каждый уголок многонационален».

Статья нашла у людей горячий отклик: отзывы на нее приходили со всех уголков страны. Радовали и позитивные итоги референдума. Значит, действительно еще не поздно и не все потеряно. По всему чувствовалось, что Компартия России обретала реальную силу. Воспрянули духом региональные парторганизации, которые до того ощущали себя брошенными на произвол судьбы и были вынуждены по собственному усмотрению, без чьей-либо поддержки решать валившиеся на них проблемы. ЦК КП РСФСР удалось установить каналы постоянного обмена информацией между центром и низовыми звеньями — оживить те самые кровеносные артерии партии, которые были закупорены в аппарате ЦК КПСС в результате деятельности А. Н. Яковлева и его приспешников.

«Демократы» сразу же усмотрели в Компартии РСФСР главное препятствие, мешающее осуществить их заветную цель — «ввести Россию в цивилизованное стойло». Эта лаконичная формула принадлежит перу Яковлева, который не упускал возможности излить ненависть к вскормившей его стране. Сделав свое дело в Политбюро и благополучно перескочив оттуда сначала в Президентский совет, а затем на должность советника президента по особым поручениям, Александр Николаевич никому не дал повода усомниться в том, что в руководстве страны по-прежнему именно ему принадлежит роль главного провокатора. Однако выступить против «серого кардинала» с открытой критикой никто не решался. Психологическую атмосферу, царившую тогда в верхних партийных эшелонах, весьма точно охарактеризовал коммунист-публицист Ю. П. Белов. Возмущаясь невнятной реакцией партийной элиты на выступления Зюганова в печати, он писал: «Я знаю не одного товарища из ЦК, у которого на кончике языка то, что сказано Г. А. Зюгановым. Увы, самое большое, на что способны многие из руководящих партийцев, — это держать фигу в кармане, заговорщически перемигиваясь»[20].

Зюганов был первым, кто дал Яковлеву открытый бой. Потому что понимал: медлить дальше нельзя — ситуация в стране близится к полному обвалу. В этих критических условиях необходимо было показать людям, кто привел их на порог катастрофы, в чем заключаются действительные цели «архитекторов перестройки». Ясно было и другое: выступать и дальше против виновных в национальной трагедии в традиционном духе, свойственном партийной печати, — с критикой «между строк», облеченной в форму дипломатических демаршей, — неуместно и безнравственно. Следовало четко обозначить линию размежевания, поскольку размытые границы противостояния вводили массы рядовых коммунистов в заблуждение: бесконечные препирательства в верхах вместо решительных действий ничего, кроме раздражения, не вызывали.

В подобных размышлениях и родилась идея открытого письма, в которую Геннадий Андреевич посвятил главного редактора «Советской России» В. В. Чикина. Валентин Васильевич намерение Зюганова поддержал, но сразу же предупредил: «Сейчас об этом знают два человека. Но имей в виду: узнает третий — материал не появится». Надо понимать реальную обстановку того времени, чтобы оценить гражданское мужество Чикина. Свобода слова была предоставлена только тем, кто вел подрывную работу, направленную против своей страны. Любой шаг их оппонентов контролировался, а «неблагонадежные» издания находились под жестким прессом негласной цензуры.

Открытое письмо «Архитектор у развалин», адресованное А. Н. Яковлеву, было опубликовано в «Советской России» 7 мая 1991 года. Чтобы понять ту бурную реакцию, которую вызвало появление этого материала, обратимся к его содержанию:

«Александр Николаевич!

Недавно в пространном интервью немецкому журналу „Штерн“ Вы с первого же мгновения прямо указали своим влиятельным перстом старшего советника Президента страны на главного противника перестройки: „Они очень опасны, например, аппарат Российской коммунистической партии. И ее руководство. Они открыто говорят, что перестройка отклонилась от своего курса…“